Одержимость Драко (СИ)

Я несколько раз приходила в себя, но мучительная боль не уходила. Брат держал мою ладонь в своей руке, голова покоилась на его коленях.

Он что-то говорил, тревожно глядя в мое лицо, но мне словно забили уши ватой. На одном из поворотов машина дёрнулась, Андре, выругавшись, достал из скрытой панели пистолет.

— Тея, держись! Мы выберемся отсюда! - голос Андре слово раздавался издалека.

Я услышала звон разбитого стекла и, приоткрыв глаза, с каким-то безразличием наблюдала за тем, как маленькие кусочки осколков разлетелись по сидению, словно капельки дождя.

Андре аккуратно устроил меня на полу, покрытом мягким ковролином, и прикрыл своим пиджаком, защищая от случайных стекол.

Прижимная руки к животу, я прикусила изнутри щеку, чувствуя привкус железа.

Машина дёрнулась, ее повело в сторону и вдруг все неожиданно закончилось.

Тишина. Я слышала лишь тяжёлое хриплое дыхание брата. Череда выстрелов заставила инстинктивно дёрнуться.

— Сиди здесь и не двигайся! – стараясь перекричать шум выстрелов, приказал Андре, надавливая на голову, чтобы я ещё ниже опустилась между сидениями.

Громкие крики, шум стрельбы - все стало сплошной какофонией. Я зажала уши. Противный гул нарастал.

Чуть сдвинувшись, я опустила руку на пол, чтобы поменять положение, но тут же отдернула пальцы. Что-то липкое коснулось их.

Я подняла руку, с ужасом понимая, что это моя кровь. Кровотечение… Мой малыш… Я всхлипнула, сбрасывая с головы пиджак. Выстрелов больше не было слышно, и я осторожно потянулась к ручке внедорожника, но меня опередили.

Я думала, что меня уже ничем нельзя удивить, пока не увидела перед собой…

Тайлера! Тайлер Паркер-Мюррей. Я узнала бы его и  через двадцать лет. Те же карие добрые глаза с длинными загнутыми ресницами.

Только из ранее мальчишеских черт ушла угловатость. Сейчас передо мной был самый настоящий мужчина.

Увидев меня, дрожащую и бледную, он быстро обернулся и громко крикнул:

— Она в порядке, - не сводя с меня глаз, парень проговорил: — Никого не помню, но тебя я вспомнил, - он протянул руку к своему виску и потёр длинный извилистый шрам, будто инстинктивно, совсем не задумываясь о своих поступках.

С другой стороны в машину проскользнул Андре. Он прижимал руку к плечу и громко ругался.

— Как ты? – взволнованным осипшим голосом произнёс он, пока Тайлер перелазил на водительское сидение. Перед этим он выбросил на улицу убитого выстрелом в голову водителя.

Мои губы задрожали и я показала пальцы, на которых была алая кровь.

Глава 34

Четыре месяца спустя

Рождество - как много в этом слове: надежда на счастливое будущее, воспоминания всех событий произошедших за год, смех, слёзы, радость, горе.

Я поправила складку на юбке шерстяного платья, такого уютного и мягкого.

В коем-то веке я стала носить вещи, выбирая их не по красоте, а ориентируясь на удобство.

Хотя, жаловаться на фасон платья и расцветку я не буду. Цвет молочного шоколада прекрасно гармонировал с моими природными данными, отчего каштановые волосы казались более насыщенного цвета, а глаза еще зеленее, чем были на самом деле.

 Впрочем, может, в этом заслуга моего положения. Я любовно провела ладонью по своему небольшому округлому животику.

Вот мы и встречаем вместе Рождество - я и мой сыночек. Откинув крышку плетёной корзины, в которой, как в цветном калейдоскопе, всеми цветами радуги переливались новогодние игрушки, я принялась перебирать их. Чего здесь только не было - и зайчики с морковками, и просто разноцветные шары, и украшения в виде сосулек. Раньше, в детстве, это все казалось несметными сокровищами.

Я запустила руку глубже в корзину и ойкнула, отдергивая ее.

На указательном пальце появилась капелька крови. Недолго думая, я сунула палец в рот. На языке тут же появился привкус железа, заставляя окунуться в воспоминания четырёх месячной давности. Только через время я узнала, что брат, раненый в плечо, нёс меня на руках, даже не давая никому притронуться ко мне.

В частном самолете весь перелёт возле меня дежурил врач, ставя одну за другой капельницы, чтобы сохранить жизнь ребёнку.

От мысли, что я могла потерять малыша, у меня до сих пор все холодело внутри, а ведь, без малого, прошло почти четыре месяца.

 Бесконечно долгих и одновременно невыносимо быстрых. По прибытию во Флоренцию, меня прямиком с самолета увезли в частную клинику, где дальше за мою судьбу боролись самые лучшие специалисты. Тогда я почти не ощущала себя. Будто все моя чувствительность онемела, как душевная, так и физическая.

 Я, как работ, пила лекарства, ходила на процедуры. Лишь только на УЗИ я словно оживала, видя свою кроху и внимательно слушая врача, который рассказывал о том, как он развивается.

Родители по очереди дежурили возле моей постели. Бесчисленное количество раз я просыпалась с мокрой рукой, над которой плакала моя мама, прижимаясь к ней своими губами и шепча известные только ей молитвы.