Одержимость. Переворот в сфере коммуникаций GE

Я сомневаюсь, что кто-то еще из CEO получал такое наслаждение от работы и от жизни, как Джек. Он считал, что нет ничего лучше, чем быть CEO в этой огромной компании, которую он так любил.

Однажды (это было в 80-е) я сидел напротив Джека у него в кабинете, и Розанна соединила его с кем-то по телефону. Джек какое-то время слушал собеседника, а потом ответил:

– Я действительно очень ценю ваше мнение обо мне.

Мне нравится заниматься тем, чем я занимаюсь, и я еще долго планирую проработать здесь. Ваше мнение ценно для меня, обязательно передайте это ему. Еще раз благодарю. —

Он повесил трубку, посмотрел на меня и сказал: – На кой черт мне быть министром военно-морских сил?

– Если им никого не найти, то я могу, – пробормотал я.

И мы снова принялись за работу.

В понедельник утром сентиментально, как поклонница рок-звезды, он рассказывал: «Мы были в пятницу в Белом доме, и Барбара Буш подошла ко мне и от души поцеловала!» Я добавил: «Хорошо, что вас, а не меня, Джек. Она прекрасная женщина, но я не нахожу ее особенно привлекательной».

Он посмотрел на меня неодобрительно.

Я поднялся на четвертый этаж в конференц-зал и ждал, когда Джек закончит телефонный разговор с Тедом Тернером, находившимся в своем только что отремонтированном офисе, где двери со свистом закрывались нажатием кнопки, как в «Звездных войнах». Джек разговаривал так громко, что его можно было слышать по всему зданию, хотя двери в его кабинет считались звуконепроницаемыми, по поводу чего было много шуток.

Наконец двери раздвинулись, из кабинета вышел Уэлч.

– Как дела?

– Джек, вы серьезно думаете, что у вас звуконепроницаемые двери? Вы так громко разговаривали, что я слышал все, о чем вы говорили по телефону, – и я привел несколько фраз из разговора с Тернером, который, полагаю, хотел купить NBC или часть ее.

– Ро! – крикнул Уэлч. – Билл говорит, что через эти двери все слышно, вызовите кого-нибудь посмотреть.

На самом деле ему было абсолютно безразлично, слышит кто-нибудь его разговоры или нет.

Перед выступлением мы присели: на то, чтобы сосредоточиться, ему требовалось пятнадцать секунд. Вдруг Джек резко вскочил:

– Подождите. Я должен вам кое-что показать!

Он помчался к себе в кабинет и появился со скромным хрустальным кубком, трофеем с чемпионата по гольфу в Сэнкати-Хэд,[56] который привез неделю назад. На кубке было полно отпечатков пальцев, видно было, что все утро его передавали из рук в руки, трогали, восхищались. И вот Уэлч прижимает к груди этот рассадник бактерий и восклицает:

– Я просто схожу с ума!

Спустя несколько недель мне пришлось играть в своем гольф-клубе с одним из гостей, которого обыграл Джек на том клубном чемпионате в Сэнкати-Хэд. Он оказался гораздо лучшим игроком, чем я, и мы неплохо поиграли.

В понедельник я упомянул об этом мимоходом в разговоре с Уэлчем, когда мы работали над его выступлением. Джек оживился:

– В самом деле?! Вы с ним играли? Что он говорил обо мне?

Он был весь внимание. Пришло время его помучить.

– Он сказал, что вы играли хорошо.

– А именно, что он еще сказал?

– Сказал, что вы его обыграли.

– Мне это известно. Скажите мне, что он говорил! Не выдавливайте по капле!

– Да почти ничего. Он об этом много не говорил. Мы говорили совсем о другом.

Это была ложь. Мы говорили об Уэлче, о том, как хорошо он играл, какие делал удары, и прочем. Я просто не был расположен к тому, чтобы подпитывать его чрезмерный эгоцентризм.

53. Случай с йогуртом

Я находился в конференц-зале, когда вдруг бесшумно открылась дверь и вошел Джек, держа в руке что-то огромное, похожее на мороженое.

– Как дела? – обратился он ко мне.

– Прекрасно.

– Вы видите это? Напротив в холле установили автомат по производству замороженного йогурта. Я могу ходить туда когда захочу и есть сколько захочу – бесплатно. Невероятно! Обезжиренный, о таком я мечтал в детстве. Я могу съесть все! – сказал он с набитым ртом.

Думаю, он понимал, что не мог бы иметь всего, что ему хотелось, поэтому дурачился. Больше я никогда не видел, чтобы он ел обезжиренный йогурт, по крайней мере в офисе.

Уэлч был склонен к дурным привычкам, он мог бы подсесть на какой-нибудь страшный наркотик или пристраститься к алкоголю, если бы не его железная воля.

Он сумел удержаться от бурных пьяных разгулов в период его жизни в Питтсфилде и почти окончательно расстался с алкоголем, когда получил высокую должность, иначе это могло погубить его карьеру CEO. Иногда мне приходилось бывать с ним на официальных выступлениях и приемах, где я каждый раз брал себе пиво или крепкий напиток, а ему бокал белого вина. Он брал с благодарностью и весь вечер сидел с этим бокалом.

Только несколько раз мне довелось увидеть, как он пьет что-то более крепкое, и явно не для того, чтобы поднять настроение: это был период в середине 80-х, когда рушился его первый брак.

Как-то раз Джек вел риторический спор с председателем Сарой Ли о национальной налоговой политике. Мой начальник Джойс потом шутливо предположила:

– Держу пари, что вы не обсуждаете за ужином то, что говорит Сара Ли.

Уэлч зло ответил:

– Я не ужинаю дома.