Одержимые войной. Доля

Доля также припал на колено под благословение святого старца и остался так, ибо Сергий склонился над кованым сундуком и извлёк оттуда дивной красоты икону в простом медном окладе, потемневшем от времени. С вощёной доски взирали невиданной силы и красы глаза русской женщины в расшитом коловратами плате. На руках Русской Богородицы младенец Спаситель с улыбкой тянул ручонки вверх, к сияющему солнышку. Светила на иконе не было видно, но присутствие света было в каждой складке одеяния Богоматери, в блеске живых глаз, в игре теней на восхитительном и совершенном теле нагого Младенца. Никогда допрежь подобного чуда не видевшие деревенский молодой человек и инок взирали на икону с одним желанием – как можно полнее запечатлеть Лик в душе своей. Старец не спешил. Держа в руках священную доску так, чтобы дать возможность вполне налюбоваться ею подольше, с полуулыбкой смотрел, как постепенно исходящий от боговдохновенного творения рук человеческих солнечный свет сходит на лица созерцающих. Когда сей горний свет вполне проник в их очи, залил теплом души и заставил затрепетать молодые сердца, проговорил:

– Чада возлюбленные! Сей лик есть чудо земли русской. Как и Книга тайн Православных, отныне хранимой в Роду Долином, мало кем зрима. Оберегаема от посягательств стяжателей княжьего и архиерейского окружения, Богоматерь сия является лишь в случаях особых и благословляет избранных на подвиг. Ныне час пробил. И сей час приурочен к началу вашего нового пути. Примите же благословение Богоматери Радонежской на тысячелетний подвиг Родов ваших! И да пребудет с вами и потомками вашими кровными и воспреемными запечатленный здесь свет солнца Ра, преобразуемый в Д-осподе в крепь Дома земного, Ныне сотворяющего то, что Еси Жизнь [86] ! РаДоНЕЖ!

Старец воздел руки с иконой над склонившимися головами Осляби и Доли и троекратно осенил ею. После каждый, преклонив колена, благоговея поцеловал чудный Лик, и с этого момента почувствовал себя заново рожденным. Пройдёт немало лет. Неисповедимые пути Господни проведут приявших благословение святого старца по разным землям и городам. Станут они свидетелями небывалого – стремительно начнёт разрастаться и укрепляться Москва, провозгласившая себя стольным градом всех земель русских. Несметные богатства стекутся в кремлёвские закрома, и князь Димитрий начнёт зримо возвышаться над прочими князьями, каждый из коих будет почитать за честь добровольно склониться пред ним. Изменится и облик некогда миловидного князя, и характер его. Укреплённый победой над ордынцами и стремительным ростом богатств, Димитрий приобретёт надменность и горделивую осанку, выдававшую жёсткий норов. От него отдалятся многие, бывшие прежде рядом. В том числе, старец Сергий. Настанет скорбный день, великий старец преставится. И провожать его в последний путь будут многие иерархи церкви, включая архиепископа, но не князь. Прислав одного из воевод, он не удосужится прервать охоту. Ослябя с грустью будет видеть сие, но не пристало иноку горевать о мирском. Доля встретит брата инока после погребения и, молча пожав Ослябе руку, изречет лишь одно слово: «Тщета!».

И пройдёт ещё много лет, в далёком заволжском скиту инок будет напутствовать первый выпуск тайной школы секретного боя словами:

– Братья и сестры мои! Мир несовершенен. Усобицы и распри. Князья приходят и уходят, а русские остаются, и не пристало нам, угождая князьям, забывать о служении высшем, на кое благословлены мы все. Присягая Ордену Сергиева Воинства, будем помнить, братья и сестры, о завете святого старца Сергия – служить Всевышнему Богу Роду нашему, его земному воплощению в Родах наших, которые совокупно и есть народ! И доколе бьются сердца ваши, да не подымет ни один из вас руки на русского человека. Но помните, братья и сестры мои, лишь тот может именоваться Русским, кто помнит и чтит Род свой, всякий прочий да именуется Иваном родства не помнящим, и ежели какой из сих иванов посягнёт на святыни русские, на жён и матерей ваших либо на единство народа русского, можно и должно его остановить. Но помните, братья и сестры мои, доколе не пробьёт час, ни один из вас не должен раскрывать тайны своего боевого братства. Вы особое воинство, полк засадный, и лишь в самый трудный час отечества будет подан вам знак выйти на защиту его, когда иной силы, способной защитить, уже не будет. До той поры отныне и на тысячу лет вам и потомкам вашим надлежит пребывать в тайне.