Одержимые. Женщины, ведьмы и демоны в царской России

Готовность русских крестьян верить в сексуальное влечение мужчин-демонов к женщинам также привела к феминизации жертв колдовства, что соответствовало более частому опознанию женщин как ведьм среди украинских крестьян. Если в русской деревне XVII века среди обвиняемых в колдовстве мужчин было значительно больше, чем женщин, то к XIX веку это соотношение изменилось в сторону женщин (в соотношении более 2:1). Среди украинских крестьян в пореформенный период женщины-ведьмы преобладали над мужчинами-колдунами в соотношении 5:1, что согласуется с цифрами, характерными для Европы более ранних периодов: в большинстве стран Западной Европы и в Польше XVI–XVIII веков примерно 80% так называемых ведьм были женщинами[330].

Русские и украинские крестьяне не только приписывали женщинам-ведьмам плотские отношения с дьяволом, но и определяли урожденных («природных») ведьм как «выродков», либо же иногда как результат девиантного сексуального поведения[331]. Например, русские крестьяне из села Барятинское Мещовского уезда Калужской губернии верили, что урожденные колдуны и ведьмы или родились от ведьмы или колдуна, или «незаконнорожденные от третьего поколения незаконнорожденных»[332]

. Полагая десятую дочь или тринадцатого ребенка (любого пола) женщины, которая раньше рожала только девочек, ведьмой или колдуном, русские крестьяне Тульской губернии таким образом интерпретировали неестественное количество беременностей, в результате которых рождались девочки, как свидетельство сверхъестественного вмешательства и сексуальных отклонений[333]. Слишком много дочерей, по мнению русских крестьян, было большой финансовой нагрузкой для семей, потому что родители должны были обеспечить их приданым и не могли рассчитывать на то, что те будут заботиться о них в старости (это обязательство выпадало на долю их старшего или младшего сына). Украинцы считали рождение в семье рождение семи детей одного пола ненормальным и считали, что седьмая дочь обязательно должна быть ведьмой, а седьмой сын – вампиром

[334].

Русские и украинские крестьяне не только считали урожденных ведьм плодом необычных сексуальных практик, обстоятельств или беременностей, но и самих ведьм подозревали в сексуальных извращениях. Такие представления не были уникально восточнославянскими. Западноевропейские суды в период Средневековья и раннего Нового времени были склонны обвинять ведьм и еретиков в сексуальных девиациях, включая гомосексуальные связи[335]

. Согласно украинским и российским народным преданиям, урожденные ведьмы, такие как сказочная ведьма Баба Яга, обладали и физическими отклонениями – у них был хвост. В отличие от ведьминского соска или дьявольского знака, служивших, по мнению западноевропейских авторов раннего Нового времени, для удовлетворения аппетита дьявола, хвост обозначал животную природу ведьмы и ассоциировался с мужским пенисом. Фактически ведьма была персонификацией демона. Ведьму могли обвинить в содомии и зоофилии. Связь между хвостом и мужским сексуальным желанием прослеживается в вере украинских крестьян XIX века в то, что хвост ведьмы появлялся ночью, но исчезал днем. Лысый хвост урожденной ведьмы при рождении был совсем лишен волос, как и мужские гениталии, но с возрастом постепенно покрывался волосами. О сверхъестественном сексуальном аппетите ведьмы свидетельствовала длина ее хвоста-пениса. Русские крестьяне Чернского уезда Тульской губернии утверждали, что к тому времени, когда ведьма достигала 40–50 лет, ее хвост вырастал до 5 вершков (около 22 сантиметров)[336]. Другими словами, женщина-ведьма представляла наибольшую сексуальную опасность для патриархального порядка, когда приближалась к концу детородного возраста или достигла его. Подозреваемых в ведьмовстве необходимо было вывести на чистую воду, даже если это подразумевало унизительные поиски хвоста.