Одержимый женщинами

Сначала на закате, как уже вошло в привычку, я спустилась узнать, как рана, как температура, как душевный настрой. Он стоял в коридоре трюма перед дверью в свою каморку. Он сказал:

– Мне хотелось размяться. В этой крысиной дыре я даже выпрямиться не могу.

Температура была 37,2. Рана – просто сказка. Но настроение оказалось ни к черту, стоило мне сказать, что ночью мы снимаемся с якоря, а раз теперь он здоров как бык, то его присутствие на борту нежелательно. Он даже может воспользоваться спасательной шлюпкой и плыть к берегу, их тут столько понатыкано, одной больше, одной меньше. Я сыграла эту сцену шикарно – как в фильме «Глаза», когда шпики дают мне ручку и бумагу, а я все-таки не закладываю мерзавца, который наградил меня ребенком. Теперь еще один человек на яхте был в курсе, поэтому мне хотелось, чтобы он поскорее смылся.

– Но куда? – спросил он. – Прошу вас, если вы ночью отплываете, вы могли бы разрешить мне пробыть здесь еще совсем немного. Выкинете меня где угодно за пределами Франции и никогда больше обо мне не услышите.

Помню, мы были вдвоем в каморке, он лежал на затасканном матрасе, я сидела на полу возле него в олимпийском купальнике из магазина «Сакс» – в белом в синюю и красную полоски и в своих окулярах. И тогда он неожиданно спросил меня:

– А вы не можете на секунду снять очки?

Я сняла. Я заранее знала, что он обопрется на локти и будет смотреть на меня с этим мерзким видом, будто стараясь вспомнить, в каком вонючем такси он обжимал меня как-то ночью перед Рождеством. Следующий вопрос за всю свою жизнь я по утрам слышала чаще, чем здравствуйте-как-дела:

– Скажите, я не мог видеть вас в кино?

Я ответила, как обычно:

– Мог, если не шутишь, а поточнее?

Действие происходит к гостиничном номере, дешевом, но чистом (черно-белая пленка).

Молодая женщина с платиновыми волосами закрывает за собой дверь и прислоняется к ней. В глазах слезы. Она выглядит очень соблазнительно в дешевеньком, промокшем от дождя платье.

Молодой водитель грузовика, который в этот момент пакует чемодан, оборачивается, на его лице удивление и восхищение этим неожиданным вторжением. Старая, но чистая майка выгодно подчеркивает его мускулатуру.

Она (патетически): Я скажу правду, истинную правду!.. Мой муж бросил меня с ребенком на руках. Я должна была отдать мальчика в пансион и пойти работать! Но он не мог, просто не мог жить взаперти! Он сбежал! И прятался у бабушки!

Крупный план – молодой водитель грузовика очень взволнован. Протягивает руку.

Камера поворачивается к женщине, она направляется к нему, потрясенная.

Она: Нет, у меня хороший мальчик! Но он все время делает глупости. Поджигает бумагу и кидает из окна. Ходит по крышам и не думает, что может сломать черепицу.

Снисходительная улыбка молодого человека. Он держит ее за плечи. Заставляет присесть на краешек кровати. Ясно, что он хочет поцеловать ее, но не смеет.

Она (удрученно): Мне сказали, что его нужно отдать иезуитам. Он умный, он всего добьется! Но у меня нет средств!

Плачет.

Молодой человек с решительным видом расхаживает по комнате, руки в карманах своей застиранной, но чистой спецовки.

Он: Послушайте меня, дорогая. Я всего-навсего простой шофер грузовика. Меня тоже воспитывали социальные службы. Но могу сказать только одно – я никогда не боялся работы!

Становится перед ней на колено. В кадре два профиля в контражуре. Постепенно слышится мелодия их первого вальса.

Он: Любовь моя, будьте моей женой! Ваш сын станет моим. Он будет учиться у иезуитов. Я буду водить свой грузовик по любым дорогам, в любую погоду…

Она в слезах бросается в его объятия, обезумев от счастья.

Музыка нарастает, камера медленно отъезжает, и в кадр попадает прикроватный столик, на нем играет на цимбалах игрушечный слоник, купленный для мальчугана, при первом их знакомстве.

КОНЕЦ

Взрыв эмоций.