Один

Последний поход за дровами я совершил уже в наползающем тумане.

Зато как приятно было сидеть у костра, кормить огонь сучьями, слушать их треск и видеть, как они рассыпаются жаркими малиновыми угольями!

Это была моя третья ночь на острове, и, чтобы не потерять счет дням, я выстругал из дощечки палочку и сделал календарь - совсем как у Робинзона.

Меня смыло за борт в пятницу, - это я отметил на палочке самой большой зарубкой. В субботу ходил по берегу и искал в полосе прибоя разные вещи для своего житья - тоже зарубка, маленькая. Воскресенье - зарубка поглубже. Сегодня я добыл огонь. А завтра уже понедельник.

В этот год я упросил отца, чтобы он не отправлял меня в пионерский лагерь в Находку.

-   Что будешь делать? Болтаться по станции, мешать людям и таять от скуки? - спросил отец.

-   Зачем таять? - обиделся я. - Устроишь меня на работу.

-   Это на какую же работу? - воскликнул отец - Ведь ты еще ничего не умеешь.

Это меня задело.

-   Почему не умею? В школе я в радиокружке. Смонтировал уже два транзистора. Схемы знаю. Могу лодочный мотор собрать, разобрать, отрегулировать. Электричество наладить...

Отец улыбнулся.

-   Ну, механиков-то и электриков у нас и без тебя хватает. Вот биологов...

-   А если к планктонщикам, па? Что с тобой на <Буруне> ходят? Я буду все, что скажут, делать. И никакой зарплаты не нужно...

-   Так вот ты куда прицелился! Вольной жизни захотелось? - рассмеялся отец. - Романтика: ходят ребята на катере по морю, сеточки за борт забрасывают, в тине морской ковыряются, на палубе загорают. Надоест - акваланг за плечи и - в воду. Не жизнь, а сплошной отпуск... Да знаешь ли ты, какая у них работа? Они же на станции самые каторжные трудяги. И зарплата у них...

-   Да все знаю, па! Виктор Иванович давно меня посвятил. И про трудности тоже. Он же мне и сказал: <Дуй к нам на каникулах, Сашка. Решишь - с отцом твоим потолкую>.

-   Ладно, посмотрим, - сказал отец.

На следующий вечер Виктор Иванович пришел к нам.

Мы пили чай. Виктор Иванович говорил о чем угодно, только не обо мне, а я все ждал, ждал... В девять часов стал прощаться и уже в коридоре сказал:

-   Послушай, Владимир, дай нам твоего Сашку. На три месяца, на каникулы. Чем в лагере в организованные походы с малышней ходить да модельки самолетов стругать, он с нами к настоящей работе и к морю привыкать будет.

-   На какую же должность? - спросил отец. - Ведь он, кроме рыбалки, в ихтиологии ничего не соображает.

-   У нас образуется. Я к нему давно присматриваюсь. Голова у него ясная, руки умные. Я уже все прикинул. По штату положен нам младший лаборант. А у нас в группе его отродясь не было. На восемьдесят рэ кто пойдет? А Сашке твоему и интерес, и эти восемьдесят рублей...

Я затаился.

Отец посмотрел в мою сторону, поморщился.

-   Рано его еще рублями баловать. Да и по штату он не пройдет, ему ведь всего четырнадцать, паспорта еще нет. Директор не утвердит.

-   А в виде исключения? - сказал Виктор Иванович. - Я директору личную докладную - так, мол, и так, очень способный, нужный в отделе парень...

-   Пустое дело, - сказал отец.

-   Под мою личную ответственность!

-   То есть на свою шею?

-   Зачем на шею? - сказал Виктор Иванович. - Ведь он у тебя не шалтай, а настоящий.

Он обернулся ко мне.

-   Ты ведь настоящий, Сашка? Не подведешь? Тогда буду рисовать докладную.

-   Такой, какой есть, Виктор Иванович... - Больше я ничего не мог сказать.

И Виктор Иванович оформил меня в свою группу.

Всего девять дней я проплавал с ихтиологами и планктонщиками на <Буруне>.

И вот - на острове, у костра и не знаю, что там на катере. Конечно, они не работают, а ищут. Вся программа исследований - к черту... Виктор Иванович... Мне даже плохо стало от того, что думает сейчас Виктор Иванович. А отцу, наверное, и вовсе стыдно поднять на него глаза.

Эх, лучше бы стругал я сейчас самолетики в пионерлагере!..

* * *

Как быстро прогорают ветки! Огонь просто лопает их. Определенно и этого на ночь не хватит. Надо бы найти не таких сухих.

Я выполз из палатки и пошел ко второму дереву, выше источника. Его ветви нависали над самой землей, до них легко дотянуться и, наверное, нетрудно сломать.

Я заметил, что сегодня смерклось раньше обычного, и посмотрел на гору. Облака у вершины не было, и ветра сегодня тоже не было, зато все небо затянуто темно-серой мглой. Наверное, собирается дождь, недаром солнце обжигало как ненормальное.

У самого дерева я провалился в какую-то яму. Ну и остров! Весь из ям и камней.

Ухватив руками один из нижних сучков, я попытался отломить его от ствола. Не тут-то было! Сучок сгибался, пружинил и ни за что не хотел отламываться. Вот если бы топор...

Другие ветки, потоньше, отламывались, но с трудом. Да еще на них были какие-то колючки, которые неожиданно втыкались в ладони. Смерклось так, что я не видел, что ломаю и где. Дурак! Надо было собрать все доски на берегу, вытащить из водорослей тот бочонок, расколошматить его камнями и тоже высушить.

Я отломил с десяток тонких ветвей и потащил их к костру. Он красновато светился сквозь кусты.