Один день из жизни жены Эйвери Мэнна

Мэрилин: А я не ним говорю. Я говорю сама с собой. (Эми идет, ворча, проверяет цветы у гроба.)

Мэрилин: Как ты думаешь, он нас слышит? (Нет ответа.) Эми! Как ты думаешь?

Эми: Нет! Я не думаю, что он нас слышит.

Мэрилин: Я тоже такого мнения. Разве он когда-нибудь слушал меня?

Эми: Он слушал. Он всегда мог повторить, что ты …

Мэрилин: Мои речи! Мои речи! Это то, что ты собираешься сказать? (Эми берёт цветок из вазы, нюхает его, держит его говоря.)

Эми: Нет, я не это хотела сказать. (Мэрилин вздрагивает.) Что бы это ни было: речи, резкие обвинительные высказывания, лекции, нотации, — отец мог повторить всё это слово в слово.

Мэрилин: Это вовсе не значит, что он слушал. Можно слушать, не слыша, о чем говорится.

Эми: Что?

Мэрилин: Прекрати это!

Эми: Извини! (Обнимает мать и даёт её цветок.)

Мэрилин: Всё что я хочу сказать, так это, что он скрылся от нас. Забрался навечно в свою маленькую неприступную раковину. Не в ту, в которой он жил всю свою жизнь.

Эми: Мама, оставь его в покое. В том, что случилось, нет его вины.

Эйвери:

(из гроба). Нет, это не моя вина.

Мэрилин: Не сейчас, а раньше. В том, что произошло за последние 24 года, его вина. Ты знаешь, о чём я думаю? (Эйвери медленно встаёт из гроба, хватает крышку и плавно начинает закрывать его.)

Эми: Нет, но я уверена, что ты имеешь в виду.

Мэрилин: Если бы он смог, если бы он имел возможность, то он обязательно закрыл бы крышку гроба, чтобы не слышать нас. Вот о чем я думаю. (Эйвери перестал закрывать и исчез в гробу, оставив его открытым.)

Эми: Я думаю, ты хочешь слишком многого от умершего человека.

Мэрилин: Нет, но я жду… чего-то. Того, чего я, действительно ждала, нормального человеческого ответа на то…

Эми: На что?

Мэрилин: На вопросы, которые были важны для меня, для вас. Вопросы, которые были важны для нас.

Эми: У него была друга программа, вот и всё. Кроме того, ты сказала, что это было важно для тебя, имея в виду, что это было важно, прежде всего, для тебя.

Мэрилин: Черт возьми, это было важно для него самого. Я жила с ним более двадцати лет, родила ему детей, делила с ним постель. (Во время этой перепалки, появляется Грегори Мэн, самоуверенный, до некоторой степени. Одет так же, как его отец. Думая, что его мать и сестра ругаются, он пытается уйти.)

Мэрилин: Ты куда собрался?

Грегори: Я не знаю, что здесь происходит, но уже не хочу принимать в этом участие.

Мэрилин: Участие, в чем?

Грегори: В этом… во всём, что происходит здесь.

Мэрилин: Воскрешение твоего отца, вот, что здесь происходит, Грегори. И, нам бы хотелось, чтобы ты принял в этом участие.

Грегори

: Я имел в виду… горячий спор с Эми.

Эми: Горячий спор?

Мэрилин: То, что было сейчас, называется «горячим спором»?

Эми: Я думаю, это был просто обмен мнениями.

Грегори: Вот, вот, именно это, я и хотел сказать, Эми.

Мэрилин: А я думала, что это просто дружеская беседа. Разговор, который обычно происходит, между матерью и дочкой. Ты должен знать о том, что нас связывает.

Грегори: Меня это просто не интересует, что бы это ни было. То ли это жаркая беседа, или обмен мнениями, то ли это дружеская беседа или начало регионального конфликта. Я не хочу быть участником ни того, ни другого. Мама, я даже не хочу присутствовать при этом. Хотя я чувствую, что мне необходимо быть здесь во имя памяти об отце. Прошу, не трогайте меня.

Мэрилин: Трогать тебя? Боже, Грегори, у меня и в мыслях не было намерения трогать тебя! И, во имя всех святых, не надо оставаться здесь лишь память об отце. Ему всё равно, будешь ли ты здесь или нет. Делай что хочешь. Ну, уж, конечно, не для меня и не для него.

Эйвери поднимается во время этой перепалки и слушает весь этот разговор. Затем он вылезает из гроба и садится в кресло. Другие не реагируют, так как не видят Эйвери. Это тот самый момент, когда действие на сцене останавливается для Эйвери. Так как члены его семьи, что вполне естественно, не могут этого видеть.