Один из нас

Мозг оставил фермера с его горем и направился к свинарнику. Пройдя несколько шагов, он остановился, обернулся и вернулся назад.

– Послушайте…

Тот вскинулся, вырванный из своих размышлений.

– Чего тебе?

– Я просто хотел сказать, что мне очень жаль, сэр.

Тот сощурился:

– Чего это тебе жаль?

– Насчет мисс Салли. Я, и Уолли, и Мэри – мы все ужасно сожалеем о вашей утрате.

– С какой это стати вы о ней сожалеете?

– Мисс Салли была замечательная девушка. Она всегда была очень доброй.

Элбод мигнул.

– Премного благодарен.

Мозг принялся складывать инструменты обратно в красный ящик, пытаясь совладать с бурлящими в нем эмоциями. Он ощущал боль Папы Элбода. Он не мог ненавидеть этого человека. И, разумеется, он не ненавидел Салли. Он ненавидел систему, которая подавляла его самого и таких, как он. Однако семейство Элбодов процветало благодаря этой системе. Они и им подобные соорудили эту систему для собственной выгоды, намеренно игнорируя то, с какой жестокостью она обращалась с чумными детьми. Где был Папа Элбод, когда Засада умирал в камере пыток? Где было его сочувствие? Фермер был слеп к чужому страданию, и эту слепоту он…

Мозг вскрикнул от боли, пронизавшей его спину.

– Что вы делаете?

– Ты не жалеешь, парень, – произнес Элбод. – Ты пока еще не жалеешь.

Еще один всплеск боли окатил его плечи. Фермер снова поднял ремень. Мозг попытался отодвинуться, чтобы избежать следующих ударов.

– Не по-настоящему, – продолжал Элбод.

Кожаный ремень обжег Мозгу ладони, поднятые в слабой попытке защититься. Следующий удар пришелся по лицу: пчелиный укус, тотчас же полыхнувший огнем.

– Чудики, мать вашу растак! – бушевал фермер. – Я открыл перед вами свой дом! Принял в семью, позволял называть меня папой! Я доверил вам свою девочку, а вы ее зарезали!

Мозг краем глаза заметил, что к ним бежит мистер Берд. Пошатываясь, он кинулся к учителю, простирая руки, неспособный выговорить ни слова, обезумев от боли.

– Что тут происходит? – спросил учитель. – Господи, Джордж, что ты натворил?

От следующего удара он упал на колени. Он лежал на земле, корчась, прикрывая ладонями глаза и вопя во весь голос, поскольку каждая секунда приносила все новые страдания. Удары не прекращались, и каждый открывал перед ним ревущий ад. Его плоть вопила от боли.

– Стоп! – проговорил чей-то голос.

Новый удар, казалось, содрал с него всю кожу. Ему казалось, что его тело рвется на части, что его внутренности вываливаются на землю, белые кости обнажаются; что его драгоценный мозг, обладающий мощью изменить мир, угасает и растворяется в пустоте…

– СТОП!!

Избиение прекратилось, но это не принесло ему большого облегчения – боль продолжала каскадами струиться сквозь его измученную плоть. Его чувствительное тело превратилось в трепещущий комок, сердце грохотало о ребра, из глотки вырвался новый хриплый вопль. Однако он был жив. Изо всех сил Мозг уцепился за эту мысль. Открыв воспаленные глаза, он увидел, что над ним стоит Мэри.

Малютка Мэри со своим слабоумным личиком, в чересчур большом комбинезоне. Она стояла перед Папой Элбодом, решительно выпрямившись и сжав кулаки. Впервые за все время в ее глазах сверкала искра разума. Впервые за все время она была по-настоящему включена в действительность.

– Стоп… – прошептала она.

Воздух заполнился красным туманом. Папа Элбод охнул, согнулся и замычал, схватившись за живот. На траву выплеснулась струя рвоты. Фермер продолжал кашлять, словно пытаясь выжать из себя еще. Мистер Берд поспешил к нему, подхватил и повел к дому; ноги Элбода заплетались.

Туман исчез, всосавшись обратно в рот Мэри. Ее глаза блеснули в последний раз, затем снова стали пустыми и тусклыми, лицо разгладилось… На крыльце горит фонарик, только дома никого.

«Она тоже одна из нас», – подумал Мозг, прежде чем его сознание угасло.

Глава тридцать четвертая

Шериф Бертон сидел в мягком кресле с очками на носу, читая газету. Массовый голод в Эфиопии. В Теннесси местные активисты закидали один из Домов зажигательными бомбами – восемь погибших. Cubs побили Padres со счетом 13:0. А также в небольшом городке Хантсвилл, штат Джорджия, полиция завершила расследование убийства Салли Мэй Элбод.

Он поглядел на свою жену поверх оправы:

– Вот, послушай-ка, дорогая. «Шериф Томас Э. Бертон заслуживает благодарности за проведенное им оперативное и тщательное расследование», конец цитаты. Это сказал окружной прокурор Китон Лайтфут!

Энн сидела на диване со скрещенными ногами, уткнувшись в роман Даниэлы Стил «Колесо судьбы», взятый из библиотеки. Она всегда одевалась безупречно и носила макияж даже дома.

– Очень мило, Том, – отозвалась она.

– Прямо вот здесь, в «Атланта Конститьюшн». Твой муж – знаменитость!

– Это замечательно!

– Смотри-ка, по имени меня назвал. Как тебе это нравится?

– Угу, – отозвалась она.

– В ноябре я уделаю Джонни Стоваля, как бог черепаху! Я остаюсь шерифом еще на четыре года самое меньшее.

На этот раз жена ничего не ответила.