Один из нас лжет

– И у тебя? – Эдди так быстро оборачивается ко мне, что ее светлые волосы – живая реклама шампуня – заворачиваются вокруг плеч. Чтобы она оказалась здесь одна, ее надо было хирургически отделить от ее бойфренда. – И у меня оказался не мой телефон.

– И у меня тоже, – раздается голос Купера с южным акцентом.

Они с Эдди обмениваются удивленными взглядами, и мне кажется странным, что для них стало новостью нахождение в одной компании. Видимо, у суперпопулярных людей есть занятия получше, чем обсуждать несправедливое наказание.

– Кто-то нас подставил! – Саймон наклоняется вперед, опираясь локтями о стол, будто в нем взведена пружина, готовая выбросить свежую сплетню. Он оглядывает нас, сбившихся в кучку в пустом классе, потом задерживает взгляд на Нейте. – Зачем кому-то надо было оставлять после уроков учеников с абсолютно чистыми личными делами? Как будто, ну не знаю… кто-нибудь, кто постоянно тут торчит, решил пошутить.

Я смотрю на Нейта, но не могу в это поверить. Подстроить задержание – это все-таки работа, а в Нейте все – от спутанных темных волос до жуткого кожаного пиджака – просто кричит: «Не трогайте меня!» Или не кричит, а зевает.

Мы встречаемся взглядами, но он не произносит ни слова, лишь еще больше отклоняется назад вместе со стулом. Еще полдюйма – и он опрокинется.

Купер садится прямее. У него сейчас лицо прямо как у Капитана Америки. Он хмурится.

– Постойте. Я думал, что это путаница, но если одно и то же случилось со всеми нами, то это чье-то дурацкое представление о розыгрыше. А я из-за этого тренировку по бейсболу пропускаю. – С такими интонациями мог бы говорить кардиохирург, которого не пускают в операционную спасать больного.

Мистер Эйвери закатывает глаза.

– Конспирологию оставьте для других учителей, со мной не пройдет. Всем вам известно правило, запрещающее наличие телефонов во время урока, и вы его нарушили. – Особенно едкий взгляд достается Саймону.

Учителя знают о существовании «Про Это», но мало что могут сделать. Саймон обозначает своих героев только инициалами и никогда не говорит о школе открыто.

– Теперь внимание! Вы пробудете здесь до четырех. Каждый из вас должен написать эссе на пятьсот слов о том, как технологии разрушают американское школьное образование. Всякий, кто этого не сделает, завтра опять будет оставлен после уроков.

– А на чем писать? – спрашивает Эдди. – Тут же нет компьютеров.

В классах обычно стоят «Хромбуки», но мистер Эйвери, которому надо было бы уйти на пенсию еще лет десять назад, у себя такого не допускает. Он подходит к столу Эдди и похлопывает по углу линованного желтого блокнота. Такие же лежат перед каждым из нас.

– Овладейте магией ручного письма, – говорит он. – Есть такое утраченное искусство.

Хорошенькое личико Эдди превращается в маску непонимания.

– Но как мы узнаем, что уже написали пятьсот слов?

– Посчитаете, – отвечает мистер Эйвери и переводит глаза на телефон, который я держу в руках. – А это отдайте мне, мисс Рохас.

– Может быть, вы секунду подумаете, прежде чем конфисковать мой телефон дважды? Кто носит с собой два телефона? – возмущаюсь я.

Нейт усмехается, но так мимолетно, что я едва успеваю это заметить.

– Серьезно, мистер Эйвери, кто-то нас подставил.

Белоснежные усы мистера Эйвери шевелятся в досаде, он протягивает руку и нетерпеливо перебирает пальцами:

– Ваш телефон, мисс Рохас. Если не хотите прийти еще раз.

Я вздыхаю и отдаю телефон, а мистер Эйвери неодобрительно смотрит на остальных:

– Все ваши телефоны лежат у меня в столе. Когда кончится срок пребывания, вы их получите.

Эдди и Купер с усмешкой переглядываются – их телефоны наверняка спокойно лежат у них в рюкзаках.

Мистер Эйвери кидает мой телефон в ящик, садится за учительский стол и открывает книгу, собираясь в течение следующего часа нас игнорировать. Я достаю ручку, постукиваю ею по желтому блокноту и думаю над заданием. Действительно ли мистер Эйвери считает, что техника разрушает систему образования? Очень уж сильное заявление из-за нескольких отобранных телефонов. Может, это ловушка и он ждет от нас возражений, а не согласия?

Я смотрю на Нейта. Он согнулся над блокнотом и пишет в нем печатными буквами: «Компьютеры высасывают», повторяя эту фразу раз за разом.

Возможно, я слишком серьезно подхожу к этому вопросу.

Купер

Понедельник, 24 сентября, 15.05

Рука начинает болеть уже через пару минут. Стыдно, конечно, но я не могу припомнить, когда в последний раз что-то писал от руки. К тому же я работаю правой, что для меня все еще непривычно, сколько бы лет я это ни делал. Отец еще во втором классе, увидев мою подачу, настоял, чтобы я научился писать правой рукой. «Левая у тебя золотая, – сказал он мне. – И не трать ее на всякую ненужную ерунду». Ерунда с его точки зрения – все, что не связано с бейсболом.

Вот тогда он и стал называть меня Куперстауном – как бейсбольный зал славы. Нет ничего приятнее, чем слегка надавить на восьмилетнего ребенка.