Один мертвый керторианец

Да, все сходилось. Один к одному. Предположим, Бренн сошел с ума и решил перебить остальных. Первым делом он подкарауливает (или пользуется удобным случаем, что несущественно) Вольфара, и ему удается благополучно его порешить. Второй мишенью он избирает меня. Разумеется, из удобства, чтобы не возвращаться второй раз на Новую Калифорнию. И как раз когда Бренн обдумывает, как бы половчее это устроить, ему попадается доктор Джестер. За каким-нибудь обедом или ужином в непринужденной обстановке университетской столовой доктор Джестер рассказывает Бренну известную историю. Так, в порядке застольной беседы… Я ни секунды не сомневался, кстати, что спроси этого Джестера, и он с готовностью это подтвердит. А дальше Бренн со свойственной керторианцам находчивостью цепляется за подвернувшуюся возможность и придумывает остроумную ловушку. Он проникает в мой замок, что в принципе сложно, но возможно"-влезает в компьютер моего флаера (что для такого мастера раз плюнуть) и вызывает меня на нем прокатиться, используя смерть Вольфара как предлог… Изящный план.

Очень керторианский! И все это придумал честолюбивый негодяй Бренн? Да?! Херня собачья!

Я откинулся в кресле и улыбнулся уголком рта:

– Коллинз, вы все равно не жилец. Хотите умереть легко, расскажите правду.

Уилкинс безмолвно распахнул рот, а Коллинз отступил на шаг, несвязно бормоча:

– Простите, сэр, я не понимаю…

– Оставьте этот лепет! Здесь не богадельня. Или вы думаете, что я слишком сентиментален, дабы исполнить свою угрозу? – Я улыбнулся ему так ласково, как мог.

Он действительно с секунду молчал, глядя мне в глаза, и, кажется, прочел там, что я не беру его на испуг. И испугался по-настоящему. И сделал фатальную ошибку. Нервов все-таки не хватило – он бросился бежать.

Неплохая, кстати, была попытка. Уилкинс еще только выхватил бластер, я сдернул со стола мраморное пресс-папье, а Коллинз уже распахивал дверь. Но, распахнув ее, он не выбежал, как ожидалось, в коридор, а застыл и медленно попятился назад. Через мгновение причина такого странного поведения стала мне ясна – на пороге появился мой дворецкий. В правой руке он держал бластер, направленный Коллинзу прямо в грудь.

Пауза тянулась так долго, что стала казаться нелепой. Все, видимо, ожидали от меня каких-то действий или хотя бы слов, но я был по-настоящему растерян. Поэтому в конце концов прибег к любимому спасительному средству, то есть принялся закуривать. Однако и Уилкинс, и Тэд терпеливо стояли, наведя оружие на Коллинза, бледность которого приобрела зеленоватый оттенок. Наконец три-четыре затяжки слегка развеяли туман в моей башке, и, встав, я сделал шаг в сторону дворецкого.

– Ну, Тэд?

Не отводя глаз от Коллинза, он чуть приподнял брови – что, дескать, ну? Пришлось напомнить себе, что сейчас самый неподходящий момент для впадения в ярость

– Я, конечно, отдаю отчет в патологической неоригинальности подобного вопроса, Тэд, но все же – как вы здесь оказались?

– Я подслушивал за дверью, сэр. – От четкости ответа за милю несло армией. Вот уж кто точно хороший актер!..

– Да, разумеется. Я имел в виду не совсем это… – Так, намек проигнорирован. Я вздохнул: – Хорошо. Не будем пользоваться эвфемизмами. На кого вы работаете, Тэд?

– Боюсь, что не могу этого сказать, сэр.

– Не можете. Понятно… А вам… гм… не кажется собственное поведение несколько неэтичным?

Вопрос был непростой, важный, и дворецкий, похоже, осознавал это. Он раздумывал с полминуты.

– Нет, сэр!

– Нет? Ну ладно… Тогда можете приступать к своим прямым обязанностям.

– Слушаюсь, сэр! – Уверенным движением он поставил бластер на предохранитель, вложил в кобуру под мышкой, развернулся лицом ко мне и сказал тоном образцового дворецкого: – Разрешите доложить, сэр. Пока вы были в душе, вас вызывал полицейский капитан. Представился как Джеймс Браун.

– Да-да. Он что-нибудь передал?

– Да, сэр. Он просил передать, что его сегодня вышибли. Что на Новой Калифорнии карточкой в последние дни не пользовались. Но что ему удалось проследить ее путь и он будет ждать вас в восемь у полицейского управления.

Я взглянул на часы – без четверти шесть. Время еще есть, но немного.

– Хорошо, Тэд. Вы свободны.

Он шагнул к двери, но я остановил его:

– И, Тэд! – (Он обернулся). – Не подслушивайте, пожалуйста, под дверью! Можете по-другому, если сумеете. Но не под дверью. Это некрасиво.

– Слушаюсь, сэр. – Кивнув, он вышел из кабинета, а я развернулся к двум другим участникам сцены.

Остекленевшие глаза Коллинза говорили о том, что первая волна испуга схлынула и он уже по-настоящему оценил весь ужас собственного положения. Лицо же Уилкинса меня, признаться, позабавило. Я прямо-таки слышал, как он повторяет про себя: «Все хорошо. Я снова в армии. Я ничего не думаю. Я только выполняю приказы…».

– Так как, Коллинз? Будете рассказывать?

Как я и подозревал, он не стал запираться. Может, надеялся заслужить прощение, а может, и вправду от обреченности и нежелания мучиться…