Один плюс один

— Господин комиссар?! Что они с вами сделали?! Накачали наркотиками?! Изверги! Палачи! Теперь мы погибли!

Рабиндрагурия узнала великого комиссара по фотографиям, которые давно собирала.

— Я сам-м-м н-н-накачалс-с-ся! — с трудом выговорил Фухе и вновь отключился.

Тут глухо застучали барабаны, выбивая какой-то первобытножуткий, засасывающий ритм, участники обряда расселись по местам и затянули загробными голосами:

— Кали-и-и, Кали-ма-а,

— Кали-и-и, Кали-ма-а!..

— Калин-ка-а, малин-ка-а, — попытался Фухе включиться в общий хор. Но комиссар все время сбивался с такта и потому вскоре бросил это занятие.

— Кого первого кончать сегодня будем? — спросил один из хористов у другого, очевидно, более осведомленного, не прекращая при этом петь.

— Мужика, — авторитетно заявил другой приверженец Кали, также не переставая петь. — Который комиссар. Он тут тутов искал, это нас то есть, а заодно наркотики. Нашел, однако. И нас. и наркотики — вишь, как обдолбился!

— А принцессу жалко, — вмешался третий туг.

— Теперь уж поздно жалеть. Если сюда попала — выход один…

Неожиданно в зале в одно мгновение наступила тишина. Никто не понял, откуда появилась одетая в серебро и чернь женщина с широким кривым ножом в руке.

— Главная жрица, — пояснил новичкам всезнающий туг.

— Мама! — вскрикнула Рабиндрагурия.

— Твою мать!.. — пробормотал Фухе.

— Теперь твоя мать — великая Кали! — просветила Рабиндрагурию женщина. — Скоро ты предстанешь перед ней.

— И ты меня зарежешь, мама?! — все еще не веря, всхлипнула принцесса.

— Всенепременно, доченька! А ты как хотела? Но сначала мой помощник Мумак Сингх зарежет вот этого дядю. Ты не бойся, дяде не будет больно — он под кайфом. И тебя я тоже не больно зарежу…

Рабиндрагурия заплакала.

— Кали слезам не верит! — наставительно изрекла главная жрица.

Тем временем Мумак Сингх подтащил вяло передвигавшего ноги комиссара к алтарю, располагавшемуся перед статуей богини Кали, и взял протянутый ему главной жрицей ритуальный нож. Обернувшись, Мумак Сингх обнаружил, что Фухе стоит на четвереньках над алтарем, обхватив его руками, и, похоже, собирается блевать.

— Обдолбился, скотина, — проворчал помощник главной жрицы.

— Убей его поскорее, пока он алтарь… тово… не осквернил, — посоветовала ему жрица.

Мумак Сингх схватил комиссара за шиворот.

— Ты готов к смерти? — спросил палач.

— А ты? — в свою очередь осведомился Фухе совершенно нормальным и к тому же весьма злорадным голосом.

— Я?! А мне зачем?

— А вот зачем, — охотно пояснил комиссар — и в руке его мелькнуло пресс-папье. Хрясь! — и голова Мумак Сингха разлетелась кровавым фейерверком.

— Я же говорил — после моего удара не выживешь, — несколько запоздало заметил Фухе. В другой руке он сжимал «парабеллум».

— Джин, сюда!!! — что было сил заорал комиссар. — Принцесса — ко мне за спину! Вот тебе нож этого придурка — в случае чего, отмахаешься. Пистолеты заряжать умеешь? Ну и отлично.

Джин, Шива тебя побери, где ты шляешься?!! Сейчас мы без тебя всех их перебьем!

— Убейте их!!! — закричала пришедшая в себя главная жрица.

— Как бы пробуйте! — злорадно ответил Фухе.

К Фухе и принцессе со всех сторон бросились туги, на ходу доставая ножи, кастеты, велосипедные цепи, нунчаки, «розочки» из бутылочных горлышек и индейские томагавки; к счастью, огнестрельного оружия у врагов не было.

Фухе хладнокровно разрядил в нападающих всю обойму «парабеллума», бросил пистолет принцессе на перезарядку, а сам тут же ударом пресс-папье проломил голову подбежавшему к нему тугу, вооруженному ржавой монтировкой.

— Это вам не англичане с их войсками и пушками, — заметил комиссар, успокаивая еще одного излишне ретивого туга. — Вы еще моего пресс-папье не нюхали!

Тут в дальнем конце зала раздался торжествующий рык, и во все стороны полетели откушенные руки и ноги.

— Я здесь, комиссаррр! — ревел Реджинальд, вгрызаясь в тела в ужасе вопящих тугов. — За ррродину! За свободу! Тьфу, какой гнусный тип попался! За Ферррдинанда Фухе! За пррринцессу! Что, это опять ты? Я ж тебя только что съел! А, это был твой брррат? Ну тогда отпррравляйся вслед за ним!..

Принцесса наконец перезарядила «парабеллум», и пистолет вновь оказался в руках комиссара. Опять загрохотали выстрелы, и несколько тугов упали как подкошенные, так и не добежав со своими удавками до комиссара и принцессы. Главная жрица, увидев, что в живых осталась она одна, бросилась к потайной двери в углу зала. Фухе прицелился ей в спину, но принцесса вцепилась ему в руку.

— Не надо, господин комиссар! Это же моя мать! Я сама!

И, коротко размахнувшись, принцесса метнула широкий ритуальный нож вслед убегавшей жрице. Сверкающим, бешено крутящимся колесом нож со свистом пронесся в воздухе и с хрустом срезал голову жрицы у самого основания шеи.

— Круто! — по достоинству оценил бросок Фухе.

— А вы как думали! — улыбнулась Рабиндрагурия. — Это мама меня и научила… На свою голову.

К ним подошел облизывающийся Реджинальд.

— И где тебя черти носили?! — пожурил его Фухе, снова перезаряжая «парабеллум».

Тигр виновато понурил голову.

Тут комиссар взглянул на часы и заторопился.