Один плюс один

Ее сменила другая. До самого горизонта простирался нежноголубой песок, в зеленоватом небе сияли два солнца. По песку проносились какие-то гибкие существа — не то змеи, не то ящерицы, а может быть, что-то совсем иное.

Экран погас.

— Это лишь немногие из тех миров, которые вы сможете увидеть. И вы будете всегда вместе. Никто и никогда не разлучит вас. Подумайте. Не смею вам мешать.

И он исчез — попросту растаял в воздухе.

Мы с Линдой молчали. Нам нужно было время, чтоб опомниться. «Может, это мистификация? Дурацкий розыгрыш?» — мелькнула мысль. Нет, руки коротки у наших шутников для таких розыгрышей.

Но что же тогда нам делать? Я инстинктивно не доверял этому Стрэнджерсу (у себя-то он наверняка носил другое имя) — была в его словах какая-то недоговоренность, что-то двусмысленное, недосказанное. А ведь, если разобраться, чего он хочет? Чтобы мы с Линдой превратились в двигатель звездолета! Чтобы мы своей любовью переносили его в любую нужную им точку пространства. Космические рикши! Нет, господин Стрэнджерс, или как вас там, не пойдет! И от смерти вы спасли нас только потому, что мы вам нужны. А были бы не нужны — лежать бы нам сейчас с простреленными головами на дне пропасти.

— Мир без любви.

Это сказала Линда. А ведь она права! Иначе не полетели бы они за своей драгоценной энергией к нам, на Землю… Нет, наверное, была у них любовь, но только растратили они ее на межзвездные перелеты, сожгли в двигателях кораблей — а теперь вот и до нас добираются.

— Нет.

— Нет.

Перед нами вновь появился Стрэнджерс.

— Итак, вы отказываетесь.

— Да.

— Да.

— Напрасно. Подумайте как следует. Второй подобной возможности вам не представится. Мы только отберем из вашего эмфи

-поля лишнюю энергию — ну, как кровь для переливания. От этого ведь не умирают. И вы будете жить долго, намного дольше, чем на Земле, — мы и это умеем.

— Нет.

— Нет.

— Мне не хотелось говорить вам этого, но придется.

В воздухе снова возник экран. А на нем — дорога, по которой мы недавно (недавно ли?) мчались, спасаясь от людей Файкина. Шел дождь. Мокрое шоссе блестело в свете фар. Мы с Линдой снова были там, в моем стареньком «Пежо». В зеркале заднего обзора виднелись все те же два черных «Форда». Мы шли на предельной скорости, но они постепенно нагоняли нас. Поворот. Машину занесло. Я резко вывернул руль вправо, но было поздно — подвела мокрая дорога. На какое-то мгновение автомобиль завис над обрывом, потом мелькнул скалистый склон, усеянное звездами небо — и все исчезло.

— Вот что случится с вами, если вы останетесь на Земле. Beроятность — девяносто девять с половиной процентов. Наша машина не ошибается. Итак, выбирайте.

Мы с Линдой взглянули друг на друга.

— Нет.

— Нет.

В следующий момент все исчезло.

* * *

Мы снова сидели в машине. В небе сияло ослепительное солнце. На дороге — никого, кроме нас. Не сговариваясь, мы выбрались наружу и просто стояли, жадно глотая свежий, напоенный солнцем и запахом сосен воздух. Кошмар кончился. Нет громил на «Фордах», нет зловещего пришельца… Конечно, на самом деле они есть, но где-то далеко, настолько далеко, как если бы их и вовсе не существовало. Сегодня же мы уедем из города, а там пусть люди Файкина нас поищут.

За поворотом послышался шум мотора. Сердце сжалось от тревожного предчувствия. Мы взглянули друг на друга и, не сговариваясь, бросились к машине.

Да, это были они. Но я их больше не боялся. Сейчас день, в небе сияет солнце. Мы уйдем от них, обманем на развилке. Или доберемся до полицейского поста. Я был почти спокоен. Мы сделали правильный выбор. И все же… Ведь им там, наверное, очень плохо без любви. И не потому, что они не могут проникнуть в нуль-пространство. Без любви вообще плохо. И, может быть, мы смогли бы научить их любить?..

Нет, нас бы заперли в звездолете и не выпустили оттуда до конца жизни. Или нет? И почему в конце на экране мелькнуло звездное небо? Ведь шел же дождь, на небе были тучи… Выходит… они обманули нас?! Не будет дождя, обрыва и последнего полета в пропасть, навстречу смерти? Жизнь продолжается?!

Да! Теперь я уверен в этом!

И я выжал газ до упора.

1987, 1995 гг.

Разорванный круг

Оборотень

Этот полустанок ничем не отличался от других таких же построек, разбросанных на длинных уральских перегонах между крупными станциями. Заплеванный семечками бетонный пол, окурки под облупившейся и изрезанной ножами скамейкой; стены, испещренные надписями, начиная от «АС/DC», «Петя — дурак» и «Коля + Лена = любовь» и заканчивая импортными «факами». В самом темном углу — всегда закрытое окошечко кассы, и рядом — замазанное известкой расписание поездов. Еще на полустанке имелся буфет, и он, как ни странно, работал.

Полная розовощекая буфетчица в грязно-белом переднике налила мне стакан еще теплой бурды, которую во всех подобных заведениях именуют «кофе с молоком», выдала два свежих сметанника и, сделав вид, что не нашла сдачи, удалилась к себе в подсобку.

Кроме меня, в буфете был лишь один посетитель. Он расположился за столиком у окна и пил сок с теми же сметанниками.