Один против Абвера

Линия фронта в результате этих событий не сместилась ни на метр. Советские войска заняли полуразрушенный Ненашев, прочесывали окрестные леса. К переднему краю подходили свежие пехотные части, обустраивали землянки и блиндажи, устанавливали минные заграждения.

Старшие офицеры понимали, что в ближайшее время боевой активности на данном направлении не будет. Слишком оторвались обозы, подкрепления, простаивали на забитых станциях цистерны с горючим. В тыловых структурах царила неразбериха.

3 марта 1943 года Красная армия с третьей попытки освободила город Ржев. Там, где практически не осталось целых строений, а в подвалах прятались полторы сотни горожан из довоенных двадцати тысяч.

Немцы отошли в организованном порядке, реализуя свою операцию «Буйвол» по выравниванию линии фронта. Ржевский район превратился в пустыню. На подступах к городу за полтора года боев полегло не менее миллиона советских солдат. Поэтому операция по освобождению Ржева вряд ли имела шанс войти в разряд героических.

215-я и 274-я стрелковые дивизии не стали задерживаться в этом районе, двинулись на юго-запад, догоняли противника. Немцы вели арьергардные бои, в крупные драки не ввязывались.

К концу марта Красная армия срезала Ржевско-Вяземский выступ, который давно стоял костью в ее горле. Фронт отодвинулся еще дальше. Угроза со столицы была снята окончательно.

22 марта советские войска вышли на рубеж Дорогобуж — Духовщина — Спас-Деменск — и встали. Попытки дальнейшего наступления к успеху не привели. План «Буйвол» продолжал работать. На этом рубеже прочно закрепились войска группы армий «Центр». Советские дивизии встретили хорошо организованное сопротивление.

Боеприпасы им подвозили плохо. Продовольствие и горючее тоже поступали с перебоями. Базы снабжения оторвались от наступающих частей. В прифронтовом тылу работали диверсионные группы противника. Они перерезали коммуникации, взрывали мосты.

Красная армия прекратила наступление, войска зарывались в землю. Подходили танковые части, артиллерийские батареи и распределялись по линии фронта.

Уже больше месяца на передовой царило относительное затишье. Работали диверсанты, проявляла активность разведка, трудились специалисты по маскировке и саперы. Наступление зрело, но никто не знал, когда оно начнется.

Глава 2

Потрепанный ГАЗ-64 выехал из леса и по извилистой дороге стал спускаться к мосту через Илим. Эта небольшая, но быстрая речушка с крутыми берегами давала петлю по городку Ненашев и убегала на север.

Мост каким-то чудом уцелел в ходе сражений. Мутная вода обтекала массивные сваи, бурлила в запрудах из остатков гниющей растительности. Советское командование активно использовало переправу. Это был едва ли не единственный мост, сохранившийся во всем районе.

Водитель слишком резко затормозил перед ухабом. Машина подлетела, зароптали пассажиры.

— Вадим, не дрова везешь! — возмутился подтянутый капитан в застиранной полевой форме, сидевший рядом с водителем.

Автомат чуть не вырвался из его рук.

— Так и не фарфор, командир, — заявил плотно сбитый, стриженный почти под ноль старший лейтенант, сидящий за баранкой. — Да ладно, наш конь и не такую борозду сдюжит.

Лучше бы он этого не говорил! Машина сломалась, не доехав десяти метров до моста. Двигатель закурлыкал как голубь, потом чихнул и как-то подозрительно приумолк.

Старший лейтенант Пустовой, выполняющий в это утро роль шофера, давил на педаль, но она лишь без пользы утапливалась в пол. Он подал машину к обочине, выключил двигатель и вопросительно уставился на старшего группы.

— Поздравляю! — заявил Алексей Саблин. — Так вот нежданно-негаданно, да, Вадим? Ты на дорогу сегодня смотрел?

— Виноват, товарищ капитан. — Пустовой вздохнул. — Один момент. Сейчас все исправим.

— Так исправляй. — Алексей раздраженно посмотрел на часы, постучал ногтем по стеклу циферблата.

Старые часы, выпущенные трестом точной механики, имели вздорный характер, но пока еще были пригодны для ориентации во времени.

День был теплый. Офицеры сняли шинели, завалили ими пулемет.

Сзади сидели еще двое: молодой русоволосый лейтенант Геннадий Казначеев и Евгений Левторович. Этот старший лейтенант был постарше Казначеева, почти брюнет, с тонким лицом и хитрыми глазами.

Оперативная группа в полном составе. В сломавшейся машине.

— Не подготовил технику к длительной поездке, — заявил Гена Казначеев. — Будут оргвыводы. Расстреляем саботажника в воспитательных целях, товарищ капитан? Или простим на первый раз?

— Это не первый раз, — произнес Левторович напевным, почти ласковым голосом.

— Да пошли вы!.. Сказал же, все исправлю, — проворчал Пустовой, вывалился из машины, выудил из-под сиденья ржавый ящик с инструментами и поднял крышку капота.

Над «газиком» тут же поднялось густое облако табачного дыма.

День разгорался вполне приличный. Припекало солнышко, встающее над лесом. На опушке чирикали пташки.

Пустовой забрался в двигатель, гремел железом, издавал невнятные, но в целом оптимистичные кряки.