Один рё и два бу

— Бывают же такие жестокие женщины! — воскликнула О-Кику. — А свои дети у нее есть?

— Пять дочек, — сказал Токуити и вдруг вспомнил, что уже отвечал на этот вопрос и говорил, что у нее три дочки и сын. Но О-Кику, казалось, не слушала ответы и не замечала противоречий и опять спросила, чем занимается его отец. А Токуити, забыв, что рассказывал раньше, ответил, что отец — погонщик мулов и сейчас ушел куда-то на север.

Неизвестно, что бы он еще наговорил, по тут с улицы послышался голос продавца рыбы, и О-Кику поспешила к калитке. Здесь она долго торговалась и только вернулась с рыбой, как появилась Мицуко — служанка — и сказала, что живот уже не болит и она теперь здорова. Она взяла у О-Кику покупку и стала осуждать, что заплачено дорого, а рыба костлявая.

— Уж все знают, что обмануть вас нетрудно, — сердито говорила Мпцуко. — Всякому слову верите, всякого проходимца кормите. Как нас еще совсем не обобрали, понять не могу. Зачем вы сами пошли покупать, не позвали меня?

— Но, Мицуко, ты только посмотри, какая она красивая. — оправдывалась О-Кику. — Чешуя будто золотом тканая, а плавники зубчиками и прозрачные как газовая накидка. Настоящая придворная дама.

— Дама?.. — протянула Мицуко. — Я бы скорей сказала — старая нищенка. Плавники рваные, а чешуя — лохмотья в пестрых заплатах. Как эту рыбу ни приготовь, на вкус будет жесткая и сухая. Вам-то, конечно, все равно — вы ее есть не будете.

— Мне совсем не все равно. Зачем ты так говоришь? — с жаром ответила О-Кику. — Я, конечно, очень глупая, но не могу себя заставить съесть живое существо, все мне кажется, что это грех. Ты сама знаешь, что рыбаки и охотники после смерти попадают в ад. Ты знаешь песню?

Горе ловящему рыбу бакланами,Стягивающему баклану горло,Убивающему черепаху, чья жизньМогла бы длиться тысячу лет.И, если сейчас он живет в достатке,Какое возмездие ждет его!

— Сама я не ем, но других не осуждаю. Мой брат Хироси и ты, вы оба много работаете, вам нужна сытная пища, вам это не составится в грех.

Мицуко не стала слушать, засунула рыбе палец под жабры и ушла. А О-Кику пошла в сад нарвать цветов и взяла с собой Токуити.

Сад был невелик, по устроен с большим искусством. Дорожка, выложенная неровными, заросшими мохом плитами, вела к беседке в виде деревенской уединенной хижины. У ее входа стоял резной каменный фонарь. Были здесь и крохотная бамбуковая рощица, и две-три искусственные скалы, и круглый как радуга, мостик через ручеек.

Токуити хотел пройти за угол дома посмотреть, что там еще есть за углом, но О-Кику вдруг замахала руками, выпучила глаза и зашептала:

— Нельзя, нельзя! — и даже приложила палец к губам.

Токуити удивился, по послушно вернулся обратно. После этого до самого вечера он сидел в углу комнаты и думал, что давно ему пора уходить, но не знал, как это сделать. А О-Кику между тем достала кусок богатого шелка и начала шить платье, судя по размеру, девочке лет десяти — двенадцати. Но это было странное платье, и Токуити ни разу не видал, чтобы девочки носили такое: очень широкое, с длинным шлейфом, заложенным поперечными складками. При этом она тихонько напевала:

Госпожа улиточка, пляши, пляши,Рожками кивай, рукавом маши!А не станешь плясать, я брошу тебяПод ноги бычку, под копыто коня.Раздавят тебя, не оставят следа.

От этого пения Токуити стало не по себе, слова показались зловещим предзнаменованием, будто угрожали ему. Он подумал: «Пошел бы я с утра прямо домой, уж давно бы меня поколотили, и все это было бы уже позади. И чем дольше я буду здесь сидеть, тем сильнее мне попадет».

Он глубоко вздохнул, набрался храбрости и сказал:

— Тетушка, отпустите меня домой. Там уже, наверное, ждут меня и беспокоятся.

— Подожди, подожди немножко! — воскликнула О-Кику. — Бедненький, ты, наверно, соскучился? Хочешь пирожок? Хочешь, я расскажу тебе сказку? Хочешь, я расскажу тебе про героя Иосицунэ?

И не дожидаясь ответа, она начала свой рассказ.

РАССКАЗ О-КИКУ:

КАК ИОСИЦУНЭ УЧИЛСЯ ВЛАДЕТЬ МЕЧОМ

Примерно полтысячи лет назад правил страной князь Тайра Киемори. Он был так жесток и необуздан, что казалось, самая кровь в его теле не течет ровным потоком, как у других людей, а беспрестанно кипит, как горячие ключи Одзигоку, что значит «большой ад». Про Киемори рассказывали, что однажды, когда он болел, так ужасен был жар, исходящий от него, что у тех, кто к нему приближался, опалялись ресницы и брови. И когда его окунули в ванну с ледяной водой, вся вода мгновенно испарилась. Воистину, не так смертельно было опуститься в жерло огнедышащего вулкана, как предстать пред его лицо.