Один такой

– Ах, вам! Вам с удовольствием! – Симона улыбнулась во весь коридор. – Уважаемые коллеги, – обратилась зам по медицине к многочисленным свидетелям.

Нет, ну какое везение! Присутствующие не решались до конца поверить в происходящее. Их любимая королева снизошла до них, безликих пешек. Та, на чью сторону они всякий раз тулили свои симпатии, сегодня дозволяет им потереться у самой сцены.

Очень любил народ Сёму Паркинсон – очень давно и очень безудержно. Что ни говори, а зам по медицине прям вот создана для людских почитаний. Не то, что эта Погремушкина! Высокомерная, красивая, худая, ещё и жена мэра. Лёнька, вне всяких сомнений, герой отрицательный. За неё никакой порядочный человек переживать не станет. Она же какая-то ненародная. Именно поэтому ей противостоит её полная почти противоположность.

Почему «почти»? Всё ж таки в красоте Паркинсон отказать сложно. Как и поверить в то, что дамская размолвка уходит корнями в почву банальной ревности. Мол, когда-то давно, когда город Эс ещё не был европейским, девочка Сима положила свой большой глаз на пухлого мальчика Эрю. Положила так основательно, что даже не замечала оставшимся окуляром ухаживания коротышки Славика-Мстиславика. И пролежал тот глаз вплоть до студенческих времён, пока его хладнокровно не смахнула костлявая рука воображалы Лёньки.

– И вы только представьте, друзья, – Паркинсон исходилась театральным гневом, – Что нам предлагает наш зам по работе с населением!

– Но это сейчас очень модно! – брызгала возмущением Погремушкина. – Как ты не понимаешь?! Это же тренд!

– Хрененд! – гаркнула Симона. – Сегодня мы, по твоей трендово-бредовой задумке станем себя холодной водой обливать, а завтра что? Все как один сляжем с воспалением лёгких?

Толпа неодобрительно поёжилась.

– Зато это модно и молодёжно! – удовлетворившись реакцией коллег, подытожила Сёма. – Как там твоя хрень называется?

– Айсбакетчеллендж, – уже тише произнесла Леонелла, сжимая в кулачках подбитую решимость. – Испытание ведром ледяной воды. И это, между прочим, благотворительная акция!

– Благотворительная для кого? Для фармацевтов? – Симона снисходительно общипывала со своих речей лишнюю сердитость. – Кому-нибудь ещё объяснить, почему я не даю своего согласия на проведение этой чуши?

Собравшиеся подобострастно замотали головой из стороны в сторону.

– То есть всем понятно, почему «нет»? – Паркинсон сделала контрольный выстрел.

Присутствующие яростно закивали. Некоторые норовили зааплодировать, да вот потные от напряжения ладошки не позволили.

– А раз всем, – зам по медицине пришпорила последнее слово к сознанию Погремушкиной, – Всё понятно, я, с вашего разрешения, – она слегка поклонилась коллегам, – Пойду работать.

Восторженные глаза воздыхателей, сколько могли, провожали шествующую на голубых туфлях победительницу.

Стиснутые зубы зама по населению, как могли, сдерживали клокочущий в горле мат. Отвернувшись от мелкого чиновничества, Леонелла откинула со лба иссушенную краской прядь и вцепилась в ручку двери.

– Открой! – злобно крикнула она тому, кто остался в кабинете. – Я кому сказала, открой! Немед….

Ключ еле слышно хрюкнул в замке. Ручка рухнула до упора, Погремушкина неистово дёрнула на себя дверь и под молчаливое осуждение растворилась в недрах кабинета.

О чём именно супруга на повышенных тонах решила поведать своей второй половинке, зрители так и не узнали. Во-первых, работники Управы слишком воспитаны, чтобы снизойти до подслушивания. А, во-вторых, сие моральное падение весьма чревато. Одной Леонелле Кузьминичне известно, в какой именно момент она соизволит выбежать в коридор, оставив мэра наедине с её непроизнесёнными вслух обвинениями в трусости. Посему хочешь не хочешь, а надобно лететь к своим унылым гнёздам, легитимно свитым на ветках бюрократического аппарата.

Глава 3.

Вечер плашмя обвалился на город. Река Койка исчезла из вида, попав под беспощадный каток мрака. Здание Койки отчаянно бравировало внутренней пустотой, распространяющейся и на прилегающую территорию. Даже что-то постоянно подметающий Искандер не маячил под уличными софитами. Город Эс, эс как доллар, лениво потягивался, стряхивая с ноги уставший за день носок. Все готовились добровольно отдаться сну, и только где-то в центре слышался стук пары каблучков.

Вот они побежали по улице Соционики. Вот уже свернули на переулок Инновационных Технологий. Оп, проскользнули мимо тупика Честных выборов и направились вдоль Мнемонического проспекта.

Известная актриса Тата Татович спешила домой: во-первых, очень хотелось есть. Последний раз девушка только завтракала, поэтому и, во-вторых, очень хотелось есть, чтобы, так сказать, нагнать всё упущенное.