Один триллион долларов

– Ну, хорошо, давай, – поспешно сказал он. – Но сначала надо узнать, когда будет поезд…

– Около десяти вечера отходит ночной скорый поезд на Мюнхен, – сказала Урсула и пояснила: – Я уже посмотрела, когда в понедельник разгуливала без вашей команды.

Джон вспомнил о своем «Феррари», который без пользы простаивал в Портесето, в гараже его дома, нежилого, но, без всяких сомнений, вполне ухоженного.

– И как же мы уедем незамеченными?

Она насмешливо окинула его взглядом:

– Ну, это просто.

Вечером они снова попросили отвезти их во Флоренцию, в канцелярию. Объяснили, что им еще раз необходимо порыться в книгах, и им выразили полное понимание, хотя невооруженным глазом было видно, что никто не верит ни одному их слову. Никому не бросилось в глаза, что Урсула прихватила с собой кое-какие вещи.

Охранники, как всегда, остановились перед дверью, удостоверились, что вокруг все спокойно, и тогда высадили их. Перед тем как дверь закрылась, Марко спросил:

– Сегодня мы вам еще понадобимся?

– Нет, – ответил Джон. И это была правда. – Спасибо. Я вам позвоню.

Они расположились, распаковали вещи Урсулы, и Джону пришлось облачиться в дешевую серую куртку из кожзаменителя, которую Урсула купила тоже во время своего одинокого путешествия по магазинам.

– Твой шикарный миллионерский пиджак во время поездки полежит в сумке, – заявила она.

– Однако, ты все основательно подготовила, – признал Джон и оглядел себя в старинном тусклом зеркале в прихожей. – Вид у меня ужасный.

– Как у нормального туриста, – поправила она.

Было уже темно, узкий боковой переулок был тих и пуст, когда дверь канцелярии Вакки открылась и оттуда вышли двое, один с дорожной сумкой через плечо. Они закрыли за собой дверь и услышали, как щелкнула задвижка. Через некоторое время они вошли в здание флорентийского вокзала Santa Maria Novellaи купили два билета до Мюнхена.

Все это оставалось незамеченным до тех пор, пока на следующее утро человек из вахтенной службы не позвонил в дом Вакки.

– Вы ведь говорили, что сегодня здесь будут двое молодых людей? Но здесь никого нет. Только внизу рядом с замком висит бумажка, похожая на письмо.

Но к этому времени Урсула Фален и Джон Фонтанелли уже бродили по улицам Аугсбурга.

* * *

Здание было выкрашено в сдержанный красно-коричневый цвет, лишь отдельные контуры выделены золотом. «Частный банк князя Фуггера», прочитал Джон на табличке рядом со скромной стеклянной дверью. Позади них по мостовой катились машины, мимо шли прохожие, а в некотором отдалении катил тяжелый синий трамвай. Город украшали великолепные старинные фасады, стенные росписи и золоченые узоры, но улицы казались широкими и просторными после тесноты средневековой, напоенной историей Флоренции.

Он посмотрел на Урсулу.

– Что, значит, Фуггеров здесь до сих пор еще помнят?

– Нет. Но они еще живут здесь. Банк вроде бы принадлежит княжеской фамилии Фуггер-Бабенхаузен. Фуггеры все еще очень богаты, им принадлежат пивоварни, доли в промышленности и замки, но главным образом земля. Они считаются одними из десяти крупнейших землевладельцев Германии. При том, что со времен Антона Фуггера эта семья больше не зарабатывает деньги. Они проедают тогдашнее наследство, вот уже больше четырехсот лет. – Она указала на бистро поблизости: – Идем, позавтракаем.

Под фотографиями мотогонщиков и под развешанными по стенам ободьями колес, лавровыми венками и вымпелами «Формулы-1» они пили крепкий кофе и ели круассаны с ветчиной. Джон достал из кармана немного немецких денег, которые они наменяли в Мюнхене, и изучал купюры и монеты.

– А кто, собственно, такая Клара Шуман? – пробормотал он, повертев купюру и глянув на пианино, изображенное на другой стороне. – Что-то, связанное с музыкой? – Это были тщательно сделанные купюры, с водяными знаками, вплетенными блестящими нитями, и выпуклой печатью. Никакого сравнения с долларами. Которые, тем не менее, выглядели более впечатляюще, как ему казалось.

Между тем он уже привык к тому, что никто не обращает на него внимания. В принципе, его это радовало. И действительно, за всю поездку никто с ним не заговорил; ни разу никому не бросилось в глаза его сходство с этим Джоном Фонтанелли. Единственное, что его угнетало, была мысль, что Марко и остальные будут беспокоиться за него, мягко говоря, – наверняка они уже кровавым потом обливаются. Это было нечестно по отношению к ним – просто удрать без предупреждения.

– И что здесь есть посмотреть? – спросил он. – Какой-нибудь музей?

– Кое-что получше, – сказала Урсула, вытирая пальцы о крошечную салфетку. – Фуггерия.

Они прошли по кривым переулочкам, вышли на другую просторную улицу, миновали турецкую закусочную, еще раз свернули в переулок и очутились перед целым фронтом домов бледно-желтого цвета, каждый с двумя рядами окон и островерхой двускатной крышей, предполагавшей внутри себя еще один невысокий чердачный этаж. На арке ворот, выкрашенных в косую голубую и кремовую полоску, была высечена надпись по-латыни: MDXIX. IACOB FVGGERI AVGVST GERMANI. Узкая калитка в воротах стояла открытой, и они ступили в другой мир.