Один в поле воин!

Наш «молодой» призыв, около ста человек, поделён на три взвода. Мне командиром взвода достался сержант Миниханов. Сержант ходит очень важный, показывает наматывание портянок, очень важная наука, пришивание фурнитуры, подшив. Утюгом с марлей, смоченной в воде, разглаживаю новые галифе, китель. Новые кирзовые сапоги жёсткие, как из железа, портянки норовят слететь с ноги, а в них ещё и бегать нужно будет?!

В процессе шитья, обросших «молодых» солдат, сержанты вызывают в бытовую комнату подстригаться. Подстригают ржавой ручной машинкой, она застревает в волосах, щиплет, выдирает клочки волос. Выбрив клочок волос, сержанты громко гогочут. Хоть какое-то для них разнообразие, а я смотрю на себя в зеркало и мне почему-то не до смеха. Лысый, но опять плюс – голова не потеет. Всё-таки в службе нужно искать положительные моменты, а их немало, что бы служба шла как по маслу.

– Строиться! – командует сержант Миниханов.

Мы все бодро, уже в новой форме, выстроились, на руках шинели, шапки. Сержанты проверяют правильность пришивания, качество работы. Плохо пришитое, сразу отрывается и шьётся заново. Качество пришивания «подшив» – полоса белой ткани на подворотничок кителя, проверяется особо тщательно, так как подшиваться предстоит каждый день. Но и здесь свои тайны, «подшиву» можно пришить за несколько секунд.

Скоро отбой, все новобранцы справились с подготовкой формы. Старательно учимся наматывать портянки, пока без особых положительных сдвигов, они всё норовят слететь с ноги. У каждого новобранца в петлице эмблема ВДВ!

Около каждой кровати стоит свой табурет и своя тумбочка. На табуретку аккуратно складывается ПШ, сверху зимняя шапка, на перечнях табурета натягиваются крест-накрест портянки. В тумбочке хранятся мыльно-пыльные принадлежности, без излишеств, да и откуда пока излишества? Шинели висят около входа в казармы, каждая пронумерована раствором хлорки. Чуть хлорки замачивается водой, размешивается и спичкой пишется, на внутренней части формы, номер, или фамилия бойца. Что бы утром не проснуться без одежды.

Сегодня выдался богатый на события день. Мой первый день службы в Советской Армии. Впереди ещё чуть-чуть, всего два года службы. За окном темно, падает снег, зима! Дома тоже зима, как там дома? Настроение бодрое, в десантные войска попал, что ещё нужно для полного счастья? Ах да, – поесть, поспать и на глаза сержантам не попасться!

– Строиться! – командует сержант Стариков. Мы падаем в строй, но, по мнению бравых сержантов не резко.

– Все команды в армии выполняются бегом или ползком! – учит сержант Миниханов.

– Команда «отбой» исполняется в очень быстром темпе, если кто-то не успевает за 45 секунд, время сгорания одной спички, отбиться, то вся рота из-за него возвращается в исходное положение! Ясно? – кричит сержант Смирнов.

– Отбой! – командует сержант Миниханов.

Наш строй рассыпается, и вся толпа несётся, перепрыгивая друг друга, к своим кроватям. Места катастрофически не хватает, мы толкаем друг друга, матюгаемся, скидываем ПШ, снимаем кирзовые сапоги, вешаем портянки и летим в кровать. Накрываемся одеялом.

– Не успели! – грусть сержантов не описать словами.

– Набрали слонов неповоротливых, – поддерживает сержант Стариков.

– Отставить! На исходное положение!

Веселье только началось, мы стараемся раздеться и одеться за 45 секунд. Строимся и отбиваемся.

– Да, грустное зрелище, господа парашютисты, – говорит вездесущий сержант Миниханов. – Вы ещё не десантники, а парашютисты. Вот когда выпрыгните с ИЛ-76, то может быть и станете десантниками. К тому же вы бойцы первого года службы, то есть «боевые слоны». Через полгода службы будете просто «слонами». Через год станете «ветеранами», через полтора года превратитесь в «дембелей», через два года службы будете «дедами», и перед самой демобилизацией, после подписания приказа о демобилизации «гражданские», – просвещает нас сержант Миниханов.

Какая долгая дорога нам предстоит. Жёсткая градация, всё самое интересное ещё впереди!

– Отбой! – кричат весёлые сержанты.

Наша «молодая» толпа несётся к своим кроватям, со стороны невероятно смешно. Кое-как укладываемся в кровати.

– Отставить! – сержант Миниханов неукротимо борется с нашей ленью и бестолковостью.

Мы вскакиваем с кроватей, я приземляюсь на чью-то шею, получаю порцию отборного мата, толкаясь и нервничая, надеваем галифе, китель, мотаем портянки, натягиваем новые кирзовые сапоги, хватаем ремни с шапками, и бежим в строй.

– Все должны укладываться за 45 секунд! – напоминает нам долговязый сержант Стариков, ему тоже очень хочется порулить новобранцами.

– За торможение одного, страдают все! Отбой!

Топот более ста пар ног грохочет по полу, через минуту смолкает, мы затаились. Скорее всего, три сержанта тоже устали за этот день и милосердно дают нам удобнее устроиться в своих солдатских кроватях. Я закутываюсь в одеяло. Хорошо! Один из самых приятных на слух приказов «отбой», не считая «приступить к приёму пищи!»

На сегодня всё. Я проваливаюсь в объятия Морфея. До завтра!

Гражданка. Бокс