Один вечер в Амстердаме

— Не трогай! — вскричал Анри, защищая свою прическу. — Так было задумано, а ты все испортила.

Шарлотта ударила его по пальцам и рассмеялась еще громче, но вдруг стала серьезной.

— Я не считаю, что ошиблась, — сказала она. — Наоборот, я приняла самое важное решение в жизни. И, более того, после всего я не смогу быть адекватной в работе. Все изменилось. Я изменилась. — Она взяла его под руку и заставила спуститься с мостика.

Медленным шагом они направились вдоль канала, разговаривая так душевно, будто не было тех лет, в течение которых они не виделись. Создавалось впечатление, что они вернулись в годы юности, когда только встретились и не могли оторваться друг от друга.

— Нет, дорогой, — продолжила Шарлотта. — Я все обдумала. Увольнение — верное решение. Терпеть не могу разговоры о шпионах, ненавижу оружие, а слово «полиция» вызывает нервную икоту. Я не полицейский, Анри. Я — преступник, убийца, а не страж порядка. Я совершала недопустимые вещи и уже давно перестала понимать разницу между хорошим и плохим. И, ко всему прочему, я не смогу жить на государственное жалованье, уж очень оно маленькое в сравнении с теми деньгами, которые я получала, торгуя наркотиками.

— Говори тише, — сказал Анри, притянув ее к себе. — Не хочу, чтобы люди слышали, что рядом со мной идет криминальный авторитет.

— Стыдно? — улыбнулась Шарлотта.

— Страшно. — Анри подмигнул ей. — Так, сколько ты заработала? Признавайся, где хранишь свои наркодоллары!

— Какие доллары? — горько улыбнулась она и крепко сжала его ладонь. — Больше всего меня убивает, что я напрасно потратила столько лет своей жизни. Я многим пожертвовала ради нулевого результата. Ведь мы взяли только Зефа, да и то лишь фрагменты его тела. Куча трупов, большинство из которых невозможно опознать. В общем, ничто.

— Мы уничтожили две секции, — возразил Анри.

— Это ничто! — сказала Шарлотта и ядовито поинтересовалась: — Тебе еще не надоело быть идеалистом?

— Нет! Так легче жить. Мир кажется ярким и открытым. А ты видишь его злым и враждебным. Прекращай и снова становись той Шарлоттой, которую я полюбил.

— Я — Ирма Пейве. Шарлотта Брауэр исчезла, когда мы подписали бумаги о разводе. Кстати, — она вынула из сумочки ноутбук, — передай его Рите. Здесь номера счетов, которые Эльза оставила для нее.

— Можешь сама передать, — сказал Анри.

— Нет, — покачала головой Шарлотта. — Не думаю, что нам стоит встречаться. Я не хочу, чтобы она волновалась. Знаешь, наши отношения всегда были напряженными, и вряд ли они когда-либо станут дружескими. Ты рассказал ей о матери и о… — она слегка замялась, — Павле? О том, чем они занимались?

— Разумеется, нет, — ответил Анри. — Для нее они были родителями, самыми лучшими. Поэтому пусть таковыми и остаются.

— Не успели развестись, — Шарлотта хлопнула его по плечу, — как ты уже изменил мне.

— Я и в браке тебе изменял, — улыбнулся Анри. — Как и ты мне. Все честно.

— Грубиян, — Шарлотта с тоской посмотрела на него. — Люблю тебя.

Анри с подозрением прищурил глаза.

— Что-то ты слишком милая и нежная. Уезжаешь?

Шарлотта кивнула.

— Завтра улетаю в Рио. Правда, там сейчас зима, хотя после морозов в Петербурге двадцать градусов в Бразилии покажутся мне раем. Нет, провожать меня не стоит. Попрощаемся здесь.

— Я тоже люблю тебя, — сказал Анри, поправив волосы на ее плечах.

— Прощай, дорогой.

Он смотрел, как Шарлотта уходит из его жизни, и чувствовал печаль. Перейдя на другую сторону канала, она остановилась и помахала ему рукой. Одетая в джинсы и легкую футболку, с развевающимися на ветру черными волосами, Шарлотта напомнила ему ту девушку, с которой он познакомился в академии. И в то же время это была совсем другая женщина. Это была Ирма Пейве — незнакомая, опасная и далекая.

* * *

— Никогда не смогу выучить голландский, — вздохнула Рита и в сердцах отбросила учебник в сторону.

— Сможешь, — сказал Грэг и положил учебник на место. — Учи, здесь главное — старание. И кстати, мне надоело общаться с тобой на чужом языке.

— Говоришь ты на английском гадко, — сказала Рита и покачала головой.

Грэг с улыбкой посмотрел на нее и дотронулся до светлой пряди, упавшей на щеку.

— Ты так похожа на нее, — произнес он.

Рита подвинулась ближе.

— Ты столько времени провел рядом с мамой, я даже завидую. Расскажи мне о ней, — попросила она.

— Ты уже обо всем знаешь, — сказал Грэг. — Или начать заново? В третий раз?

Рита рассмеялась и толкнула его в плечо. Познакомились они в поместье Габи, куда он приехал с бумагами, в которых Эльза передавала дочери свой цветочный бизнес. Габи тогда вдруг расплакалась, чем смутила и Риту, не понявшую причины ее слез, и Сойера, впервые увидевшего в своем боссе ранимость и слабость. Она яростно протестовала, когда Рита объявила о переезде в Амстердам, но смирилась, так как девушка обещала часто навещать ее.

— Я любила твою маму, — сказала Габи. — Ты — единственное, что связывает меня с ней. И я не хочу тебя терять.