Один взмах мотылька

Девушка кивнула и скрылась за дверью квартиры. «Ох, и нагорит мне от Генки», – думала я с тоской. В этом районе какое отделение? Надо звонить. Немного поразмыслив, я решила: если разговора с приятелем не избежать, лучше позвонить первой, заодно попросить прислать сюда его ребят.

Но начала я все же со звонка Василию. Предупредила, чтобы опергруппу собирал, а заодно – что конспирация наша накрылась.

Генка, слушая мой покаянный монолог, свирепо молчал. Я сообщила, что охраняю девушку-экстрасенса. Что на подопечную напали и, по несчастной случайности, нападавший мертв. Покончил с собой. Когда я закончила говорить, в трубке повисла гнетущая тишина, которая, кажется, длилась бесконечно долго.

– Гена, ты здесь? – робко поинтересовалась.

И тут его прорвало.

– Конечно, а я-то думаю, с чего это Охотникова – сама любезность?! Позвонила, удачи пожелала! На свидание идти согласилась, да сразу, без обычных условий и ужимок! Развела как лоха последнего! Значит, ты проверяешь дружка для приятельницы, а тетя Мила на диете?! Все у вас в порядке?! И ничего от меня не скрывали?! То-то я в толк взять не мог, с чего Васек звонит, предлагает дело у пятого забрать о суициде?! Чтобы мои парни сами себе занятие искали?! Когда такое было?! Говори, Женька, твоя работа?!

– Ну, моя. Убили подругу и коллегу подопечной. А товарищи из пятого дело заводить не собирались, несмотря на нестыковки. Даже Василий заметил.

– Ну а нападавшего парня ты зачем угробила?! И как это все разгребать прикажешь?!

– Он сам из окна выпрыгнул! Я остановить не успела, но была в пяти метрах, и свидетели есть!

– Свидетели, говоришь, есть? Зато совести у тебя нет, Охотникова! – тяжко вздохнул Генка.

– Если честно, Петров, то ты сам виноват! Как только я получаю работу, ты начинаешь ахать и охать!

– Да, я…

– Не перебивай! – сердито гаркнула я. – А в последнее время вообще взял манеру тетю Милу настраивать. Работа опасная, для девушки неприемлемая. Нужно с этой профессией завязывать! Что, скажешь, неправда?

– Ну, было, – нехотя признался приятель.

– Тогда к чему весь этот праведный гнев? Ты сам, своим поведением, принудил меня обмануть, вернее, всей правды не сказать!

– Вечно ты, Женька, так выкрутишь, будто и не виновата вовсе.

– А то! Я звонить тебе собиралась, только позже, Василий может подтвердить! И не наседай на парня, это я просила его дать мне пару дней.

– А он делает все, что ты попросишь, – язвительно выдал приятель и отключился.

Ладно, подуется и перестанет.

* * *

Я зашла в квартиру Ирины, предупредила, что осмотр тела, протоколы – это все надолго. Сейчас ей лучше оставаться в квартире, пока она не понадобится, и отдыхать. Дверь, разумеется, открывать только тем полицейским, что придут со мной. Мало ли кому придет в голову, полицией представиться?! Ведь у погибшего парня могут быть сообщники, значит, пока мы точно не знаем, кто он и почему напал, расслабляться, терять бдительность рано.

В ожидании полиции я спустилась во двор. Размахивая корочкой детектива, еще немного потеснила зевак. Присела рядом с телом и задумалась. Кем был странный молодой человек? Ира его вроде не знает. А он, судя по всему, ненавидел девушку. Ведь следил, шел убивать, не пугать. В его голосе не было страха, боли. Только злость, ярость, ненависть. А чего стоит его порыв с побегом и самоубийством? Зачем? Почему? Странно и нелепо. Ведь ему ничего существенного не грозило. Ну разве что задержали бы суток на пятнадцать за хулиганство. Ирине он навредить не успел. А существование намерений еще доказать нужно. Я бы в такой ситуации пожала плечами и заявила что-то типа: «Иду по улице, понравилась девушка. Хотелось познакомиться, ничего не придумалось. Решил напугать-пошутить. Простите, глупо получилось».

И пришлось бы паренька отпускать. Ну, в самом патовом случае, сел бы за незаконное ношение холодного оружия.

А если он виноват в убийстве Елены, это тоже еще доказать нужно, как-то связать два происшествия. В любом случае кончать с собой рано, да и, если честно, глупо. Но парень предпочел смерть задержанию, и этот поступок вызывает волну новых вопросов.

Пока я размышляла, приехал Василий с опергруппой и криминалистами. И началось: протоколы осмотра тела, опрос свидетелей. Василий записывал мои показания, вздыхая и причитая, как старая восточная плакальщица у одра богатого клиента. Разумеется, он намекал на то, что попадет бедному капитану за козни подлой интриганки Охотниковой. Я подробно рассказывала о нападении парня, о том, как он вырвался и сиганул в окно. И никак не комментировала Васины вопли. Наконец показания были полностью зафиксированы, а протокол мною подписан.

– Генка давно в курсе ситуации, час назад звонила, – сообщила я, возвращая ручку и бумаги.

– Вот недобрая ты, Женька. Я тут надрываюсь…

– Было забавно послушать. Показания подопечной ты запишешь?

– Пошли, познакомишь со своей чудо-девицей.

– Сейчас, погоди, Вась.