Одиннадцать дней вечности

— Мы не будем жить долго и счастливо, даже просто долго не будем, — тихо сказала Селеста, прочитав мои слова (она водила пальцем по строчкам, словно маленькая девочка — я видела, внуки Мари делали так же). — Герхард умирает. Он не выдержит долго. Вы знаете? На всех братьях лежит проклятие, только на вашем муже оно видно невооруженным глазом, уж не знаю, почему так вышло, а вот у прочих…

Я потеребила ворот платья, взглянула вопросительно, и принцесса поняла меня:

— Герхард не снимает власяницы. Я вижу, как она мучит его, да к ней и прикоснуться больно!

Тут она немного покраснела, а я улыбнулась.

— Он не может ее снять, — прошептала Селеста. — Хотел бы, да не может, и я попыталась было, когда он спал… Не выходит! У вашего мужа…

«То же самое, — кивнула я. — У всех у них такие рубахи».

— Что же делать? — тихо спросила она, схватив меня за руку.

Я отстранилась, оглянулась, чтобы быть уверенной — нас никто не подслушивает, — и поманила принцессу поближе.

«Ведьма заколдовала принцев, — написала я. — Их сестра вернула им человеческое обличье, надев на них рубашки из кладбищенской крапивы. Сделать так подсказала ей фея…»

Последнее слово я подчеркнула несколько раз.

— Вы хотите сказать, эта фея… была не слишком доброй? — нахмурилась Селеста.

«Возможно, это была та же самая ведьма, — ответила я, поскольку давно думала об этом. — У нее не получилось извести пасынков сразу, и она решила убить их медленно и мучительно».

— Вы имеете в виду королеву Лауру?! — ахнула принцесса. — Создатель, и верно… Отец говорил, что с ее появлением короля Стефана стало не узнать: он всегда любил сыновей, а тут вдруг… Так вы полагаете, это она — ведьма?

«Доказательств у меня нет, — написала я, — только слова моего мужа и его братьев. Возможно, ваш супруг подтвердит эти догадки. И как хотелось бы узнать эту историю со слов Элизы! Но, я слыхала, она не появляется здесь».

— Герхард сказал, она прибудет на коронацию Андреаса, на поминки уже не успеет, — выговорила Селеста и прижала пальцы к губам. — Марлин, друг мой… я могу называть вас так? Вы простите меня?

«За что?» — снова изумилась я.

— Я отняла вашу любовь. Это же о вас бредил Клаус, умирая…

«Я все равно ничем не могла помочь ему, — тяжело вздохнула я. — Не будем об этом. У вас есть супруг, у меня тоже, и оба страдают, как и другие их братья. Нужно думать об этом, а не о том, что могло бы случиться!»

— Вы правы, — сказала Селеста. — Герхард… Он сперва говорил, мол, я пошла за него только потому, что он похож на Клауса…

«Эрвин сказал мне ровно то же самое», — улыбнулась я.

— Какие они все-таки глупые, эти мужчины! — воскликнула принцесса и тут же посерьезнела: — Марлин, что же делать? Если кто-то что-то и знает о том, как действует заклятье, так это либо Элиза, либо королева Лаура. Но королева исчезла, значит…

«Значит, придется расспросить нашу золовку, — написала я, потом вырвала этот листок из блокнота и спрятала в рукав, а на другом написала: — Если Элиза попадется мне в руки и если окажется, что она знала, на какую участь обрекает братьев, пусть и не родных, она может и не остаться в живых».

— Что значит — не родных? — изумилась Селеста, и я вкратце рассказала ей эту историю. — Ах вот даже как! Марлин, надо бы разузнать, признал ли покойный король Элизу законной дочерью… Ну да я сама этим займусь!

Я кивнула — мне проделывать подобное было не с руки, равно как и просить Эрвина.

— Мы расспросим ее, — добавила принцесса, и ее синие глаза сверкнули сталью. — Даже если она делала что-то по совету феи или ведьмы… Должно быть какое-то условие! Ведь правда же?

«Его не может не быть, — ответила я. — Я обменяла голос на человеческие ноги. Но моя ведьма меня не обманула: я получила то, что хотела, а прочее зависело только от меня!»

— Так вы…

«Не человек», — написала я, ожидая крика, испуга, слез, но…

— Вы так полюбили Клауса, что пошли на это? — негромко спросила Селеста.

«Не его, — вздохнула я, выводя буквы, — мечту. Она не сбылась ни для меня, ни для него. Но если я сумею спасти Эрвина, значит, жертва моя не была напрасной!»

— Если я сумею спасти Герхарда… да что мелочиться, всех, кто еще жив! — воскликнула принцесса. — Значит… значит, наше колдовство сильнее!

«Я не умею колдовать», — написала я.

— Элиза тоже не умела, — парировала Селеста, — но сняла заклятье с братьев.

«Дорогой ценой! Что для себя, что для них».

— Значит, она просто неспособна торговаться, — прищурилась принцесса, а я подумала: не было ли среди ее предков какой-нибудь русалки, уж больно эта гримаса напоминала бабушкину!

«Возможно, — усмехнулась я и написала: — Мне еще думалось о том, что Лаура, не сумев погубить братьев первым заклятьем, решила закончить дело руками Элизы, которая и не подозревала, что творит!»

— Не скажите, Марлин, — негромко проговорила Селеста. — Обет молчания — это еще куда ни шло, но кладбищенская крапива уж никак не может помогать доброй волшбе! Даже если Элиза воспитывалась у простых людей… Что там, именно у них она наслушалась бы сказок о таких вот… добрых феях!

Я вынужденно признала, что Селеста может быть права.