Одиннадцатая могила в лунном свете

Стерев льющиеся ручьями слезы, я злобно уставилась на ангела. Он был здесь, в этом мире. И ничего не сделал. Могучее небесное создание молча стояло рядом и позволило тому мужику причинить вред стольким людям!

Тут-то и расходятся наши с Иеговой пути. Он мог хоть что-нибудь сделать. Мог остановить этот кошмар.

Я могла остановить этот кошмар.

Мир вокруг задрожал, и я закрыла глаза, глубоко вздохнула и попыталась усмирить клокочущую внутри ярость. Сердце бешено билось. Я должна была его успокоить. Как-то сгладить бурлящие эмоции, которые грозили разорвать меня на куски.

Вцепившись в руль так, что побелели костяшки, я крепко зажмурилась, но внезапно даже с закрытыми глазами стала ясно и четко видеть мир. Ничего не понимая, я поморгала, а мир накренился и стал вращаться с дикой скоростью. И тут меня осенило: мои молекулы начали распадаться.

До скрипа стиснув зубы, я старалась взять себя в руки, но ничего не получалось.

Из-за сдвига в реальности вокруг все тряслось. Мимо пронеслось время, и меня словно выдернули из одного места в другое. Под ногами оказалась сырая земля. Салон Развалюхи превратился в деревья, кусты и траву. До меня медленно доходило, что я уже не в Канзасе[18], разве что в Канзасе вдруг разрослась густая изумрудная зелень, воздух стал холодным и свежим, и где-то поблизости появился океан, разбивающий волны о камни.

А это очень маловероятно.

***

Стараясь сориентироваться, я снова и снова крутилась вокруг своей оси. Деревья. Луга. Опять деревья. Опять луга. Лежавший передо мной поразительный и неистовый в своей красоте пейзаж казался прямой противоположностью тому, что я привыкла видеть в Нью-Мексико.

Когда я вышла из себя в прошлый раз, меня занесло в штат Нью-Йорк. Однако плеск волн подсказывал, что я все-таки не в Нью-Йорке. Само собой, я училась перемещаться с помощью дематериализации, но до сих пор с трудом контролировала, где в итоге окажусь. Да что там! Не контролировала вообще. Так что одному Богу известно, где я очутилась на этот раз. Точнее Богу и моему старому доброму другу по имени GPS.

Молясь про себя, я похлопала по карманам юбки, но телефон так и остался в Развалюхе с сумкой, курткой и всеми документами.

Накатила паника из тех, когда обливаешься потом. Если я здесь умру, никто не узнает, кем я была. Мое тело никогда не найдут, а если и найдут, то вряд ли сумеют опознать. Разве что заметят маленькую татуировку, которую сделала мне на запястье Пари, — надпись жирным шрифтом «МИССИС РЕЙЕС ФЭРРОУ». Может быть, это станет подсказкой. И все-таки…

Надо срочно разобраться с этим дерьмом. Но сначала надо вернуться домой. Можно, конечно, дематериализоваться и попробовать найти обратный путь, но, зная меня, я вполне могу нарисоваться в тренировочном лагере террористов, в мужской тюрьме или в рекламе прокладок.

Выбора не было. Пришлось идти пешком.

С одной — хорошей и светлой — стороны, за мной не таскались ангелы.

А с другой, плохой и темной… Ну нет, темной стороне меня не заграбастать.

Повторяя эту мантру и изо всех сил взывая к своему внутреннему Люку Скайуокеру, я шла, кажется, уйму часов. Причем такого пейзажа отродясь не видела. По крайней мере в реальной жизни. Все вокруг было в камнях, траве и деревьях и пахло свежестью, словно кто-то смешал аромат земли, соль и озон. Звук плещущейся воды манил, и я вышла на поразительной красоты утес высотой метров в тридцать. Об острые, торчащие внизу камни разбивались белые волны. Потом я повернула направо, потому что внезапно решила, что это правильный путь.

От всего вокруг захватывало дух, но у меня было дел по горло, зато совершенно не было времени бродить по окрестностям в поисках признаков жизни.

Минуточку! А если я не переместилась с места на место, а вернулась назад во времени? Такое может быть? Покопавшись в памяти, я вспомнила все, что знаю о динозаврах. Все знания, как оказалось, свелись к двум фактам: плоские зубы — динозавр травоядный; острые зубы — беги, да побыстрее.

Мысленно я велела себе бежать в любом случае.

Еще семнадцать часов (или тридцать минут) спустя я приметила одинокий домик, примостившийся между двумя каменистыми холмами, как пристанище, настоящее святилище для заблудших путников. Или как логово маньяка. Так или иначе, вариантов было негусто, поэтому я пошла к дому.

Через два года, едва дыша и замерзнув до полусмерти, я постучала в дверь самого очаровательного домика из тех, где, по моим прикидкам, мог обосноваться серийный убийца. Открыла женщина лет пятидесяти с круглым лицом и румяными от суровых ветров в этой странной местности щеками.

— Божечки святы! — воскликнула она (кажется, именно такими словами), удивившись при виде меня не меньше, чем я удивилась ей. Потом отвернулась и крикнула кому-то в доме: — Берни! К нам девица нагрянула!

— Хоть не жулька? — отозвался мужской голос.

Женщина смерила меня оценивающим взглядом:

— Да не похожа. Топлянка скорее.

Чтобы унять дрожь, я обняла себя и увидела, как к порогу подходит мужчина того же возраста, что и открывшая мне женщина. Его глаза блестели от волнения.

— Никак, девчура заскочила?