Одиннадцатая заповедь (СИ)

- Это верно, - согласился Дед. - Но в СССР деньги были, особенно на оборонку.

- Это впоздние восьмидесятые-то? Отец рассказывал, в последние годы СССР вообще кризис был. Ни сигарет, ни туалетной бумаги, ни стирального порошка в магазинах не было даже в Москве. И с продуктами была напряженка. А уж после распада Союза и вовсе "шоковая терапия". Откуда же деньги на все это взяли?

- Значит, нашли. Если хочешь знать, мы до 1989 года пол-Афганистана построили. И дороги, и дома, и больницы, и много чего еще. В дар афганскому народу. Что там теперь? - Дед плюнул себе под ноги. - Ладно, хватить воспоминаний, давай шаг прибавим...

Железнодорожная магистраль вывела нас на окраину Припяти, к многоэтажкам южнее "Юпитера". Поначалу мы с Дедом планировали заночевать в одной из этих многоэтажек, но потом нам попалась на пути котельная во дворе. Вечер был темный и не по-весеннему холодный. В каморке оператора котельной оказалось несколько старых стульев и деревянных ящиков, и мы с Дедом смогли разжечь костер. Сложили рюкзаки и оружие, расселись вокруг костра на старых дощатых настилах. Время шло к вечеру, снаружи поднялся сильный ветер, раскачивая тополя и дребезжа ржавыми железными листами, которыми были забиты окна котельной. Боль в ноге стихла, я чувствовал себя вполне сносно. У Деда в рюкзаке оказалась початая бутылка водки, но закусить было нечем.

- Ничего, и без закуски пойдет, - заявил Дед, подавая мне наполовиненный пластиковый стаканчик.

- Я вот думаю, как он сумел до Припяти дошкондыбать, - сказал я, показывая глазами на скелет в углу. - С таким-то снаряжением...

- Этого мы никогда не узнаем. Пей.

Я взял стаканчик, выпил залпом. Водка была отвратного качества, но свое дело сделала: противный тяжелый ком в груди начал рассасываться, на душе полегчало. Дед понял, что я чувствую.

- Не стоит жалеть о том, что случилось. - сказал он. - Врага надо уважать, но не жалеть.

- Нотацию будешь мне читать?

- Нет. Ты парень взрослый, должен все сам понимать.

- Я и понимаю.

- Ага, - Дед выпил свою порцию, полез за сигаретами. - Плохо, что еды у нас нет. Долго не протянем.

Я промолчал. Дед тоже ничего не сказал, молча делал затяжку за затяжкой. Костер разгорелся, обломки стульев и доски в огне дружно потрескивали, и я почувствовал, что начинаю согреваться. Вот только от выпитой водки аппетит некстати разыгрался.

- Ты прежде бывал в Припяти? - внезапно спросил Дед.

- Бывал, - отозвался я, помолчал немного. - Один раз.

- Как нога?

- Нормально. Инвалидом не стану.

- Еще по одной надо пропустить, для сугреву.

- Что предлагаешь? - спросил я.

- Надо с Яриком решать. - Дед помолчал. - Я план Припяти примерно знаю. Мы где вышли из туннеля? Чуть южнее лаборатории внешней дозиметрии, на контейнерной площадке. Думаю, там в свое время все грузы из Зоны проходили дозиметрический контроль. Это уже городская черта. Если идти на восток, выйдем к улице Курчатова, а там и до центра недалеко.

- И в центре нас быстро монолитовские снайперы грохнут, - ответил я.

- Ну, у меня вопрос решенный. - Дед выбросил докуренный бычок в костер, зажег новую сигарету. - Снайперы, не снайперы, все едино. Уже стемнело, так что иду в "Ивушку" и забираю Ярика. А ты можешь здесь подождать.

- Пойдешь ночью? Один, в Припяти? Да ты сумасшедший!

- Других вариантов все равно нет. ПНВ мне в помощь, чай, не заблужусь. А ночью этих говнюков легче врасплох застать.

- Ты даже не знаешь, сколько у Бульдога людей.

- Я знаю, что Ярик у них, остальное значения не имеет. Я ведь тоже вроде тебя, по чужим сценариям живу.

- Это ты к чему сказал?

- К тому, что жить для себя у меня лично никогда не получалось. Три вещи мешают - Честь, Долг и Приказ.

- Эх ты, хватанул! - Я с интересом посмотрел на Деда. - Это тебе в армии вкус к громким словам привили?

- Не только. Но ты прав - я боевой офицер, а у нас свои представления о жизни. Тебе не понять.

- Хочешь сказать, я тупой? Или совести у меня нет?

- Ты это, не горячись, я тебя не хочу обидеть. Каждый живет по своим законам и правилам, это нормально. Я пришел, куда хотел, и буду делать то, ради чего прибыл в Зону. А там видно будет.

- Жрать охота, - я посмотрел в угол, на скелет в несуразно-огромных резиновых сапогах. - А с чего ты решил, что я по чужим сценариям живу?

- Так все мы так живем. Хочешь сказать, у тебя по-другому?

- Да нет, наверное, все, как ты говоришь. Я и в Зону в свое время пришел, чтобы свободным стать. Чтобы самому решать свою судьбу.

- Я тебе так скажу, парень - свободы все хотят. Только понимают ее по-разному. Свобода как баба: один хочет видеть ее ласковой, домовитой и постоянной, а другой - красивой распутной стервой с большими сиськами, которая вечно впутывает тебя в неприятности. И тогда ты сам решаешь, с кем ты - со свободой своей, или с честью, долгом и совестью в душе.

- Ты что, политруком был?