Одиночество-12

В то дикое время начала 90-х об измене себе не думал никто из моей тусовки. Тогда все как будто разучились жить. Я сразу после института устроился в какое-то медицинское издательство, потому что 500 долларов, которые предлагали там, было ровно в десять раз больше, чем предлагала больница, в которую я попадал по распределению. Издательство, впрочем, скоро разорилось. Тогда я устроился в рекламное агентство с уклоном в рекламу фармпрепаратов. Оно оказалось крышей для торговли наркотиками, украденными у онкологических больных. Из этой опасной истории меня вытащил мой школьный друг Матвей. Я еще поскитался по разным работам, связанным с многоуровневым маркетингом, сбором рекламы в телефонные справочники и прочими ужасами, губящими душу.

В конце концов, Матвей и еще один школьный друг, Антон, помогли мне открыть PR-агентство.

Если оглянуться на мои тридцать с лишним, то понятно, что агентство, состоящее из 4 человек, включая меня, – это мой потолок. Но он не такой уж низкий. Я – главный менеджер и основной учредитель.

Подумаешь, нет денег! У некоторых нет ни денег, ни агентства. А кто-то вообще голодает. Или умирает от несчастной любви. По отдельности, разумеется. Или голод, или несчастная любовь.

Зато у некоторых моих знакомых есть все. Счастливая семья. Деньги. Дети. Модная тусовка. Мне плевать. Если к моим недостаткам прибавится зависть, я превращусь в монстра.

Я выпил двойной виски, потом еще один, потом понял, что новости по CNN перестали мной восприниматься адекватно. Ну какое мне дело до выборов в Восточном Тиморе? И, главное, какое дело до этого CNN? Вынеся из картинки сопровождающую новость, что этот Тимор находится между Австралией и Филиппинами и не возбудившись от этого факта ничуть, я собрался идти спать.

Чистя зубы, я стараюсь не смотреть на себя в зеркало. Хотя некоторые женщины говорили мне, что во мне что-то есть… Ну не знаю. А что им было говорить? Что сегодня больше не с кем? У всех что-то есть… Обычно тексты были про зеленые глаза, тонкий нос и умный взгляд. Ну зеленые. Ну умный. Но это же взгляд.

Мне, кстати, всегда было интересно, что думают женщины, глядя на меня. Я даже спрашивал нескольких. Так слепому интересно, как он выглядит со стороны. Ответы были какие-то невразумительно-официальные. А Маша сказала, что когда она на меня смотрит, она думает, что меня нет. Офигеть…

Под эти невеселые мысли я заснул. Мне, как обычно, ничего не приснилось.

Разбудил меня мой сотовый. Взглянув на часы, я понял, что это не с работы – в восемь утра у нас еще никого в офисе нет. Я посмотрел на высветившиеся имя (Матвей) и сказал хрипловатым голосом «Да».

Кто такой Матвей? Да не так уж важно. Он богат, крут и ленив. Раньше двух на работу (по крайней мере то, что Мотя называет работой) не приходит.

Когда я однажды спросил, как же так можно, и не боится ли он вылететь в трубу, он ответил, что, во-первых, он вообще ничего не боится, во-вторых, приезжать на работу раньше мешают утренние пробки, а в-третьих, он везде младший акционер. А младшему акционеру серьезно вмешиваться в дела не принято.

И Мотя не кривил душой, потому что главным его увлечением были женщины. Но не бляди из VIP-сауны или полубляди из тусовки. Или, не дай Бог, новорусская попса. По-настоящему Мотя заводился только от недоступных, но настоящих. Как я понимаю, искал вечную любовь, забыв договориться с собой, что это такое. И зачем. То есть понятно, зачем: чтобы прожить всю жизнь и умереть в один день, но как заставить себя поверить, что данный случай именно тот? Мотя не знал как, поэтому пробовал.

Сейчас он сходил с ума от собственной финдиректриссы, Ольги Юрьевны Соболевой, MA, финансового директора компании «Wanderlust Cyprus Ltd», как я прочел на ее визитке, когда Мотя впервые познакомил нас, якобы по делу. Оля должна была получать нашу финансовую отчетность. Она, будучи продвинутой девушкой, отвечала ему некоторым интересом, но будучи порядочно-осторожной, дальше не шла. Туда, куда хотелось бы Матвею. Кажется, это абсолютно устраивало их обоих. Легкий садо-мазохизм. Каждая третья внебрачная пара в России.

Мы с Антоном служили его исповедниками и консультантами. Один раз, несколько лет назад, во время очередной консультации (ту девушку звали Таисьей) я публично засомневался, что Матвей вот так серьезно все это переживает.

Тогда Матвей молча снял часы и дал мне руку запястьем вверх. «Ты же врач, – сказал он. – Померяй». Я померил пульс – он был сто сорок. В состоянии абсолютного покоя, в пабе Йорк на Трубной улице, до приема первой кружки любимого Мотей Гиннесса. С тех пор я верил Матвею, консультировал его, как умел. Иногда мои ценные советы даже срабатывали.

Например, когда Матвей имел дело с особенно упрямой девушкой по гороскопу – Скорпионом, я предложил ему разыграть целый спектакль.

Вся комбинация состояла из трех ходов. Первым ходом надо было получить заграничный паспорт Скорпиона. Это было сделано Матвеем довольно легко: он пообещал помочь получить шенгенскую визу…