Одиночество

Мы уже не были родственниками, когда ему пришлось закончить, забросить таёжную охоту. Однажды, выходя из зимовья к машине, он упал, – прихватило сердце, и пролежал на тропе весь остаток дня и целую ночь. Следующий день он мерял тремя шагами: сделает три шага, отдыхает. Снова три шага, опять отдых. И так весь день. С великими трудами добрался до машины и приехал домой.

Живой. И по сей день живой, но охоту забросил. А может это она забросила слишком фартового, удачливого охотника.

Зимовье на Ужире

Зимовьё стояло на высоком берегу, радостно смотрело большим окном навстречу причаливающей лодке и, будто улыбалось, будто радовалось, встречая хозяев. Радовалось решительной их поступи по натоптанной тропинке, радовалось их бодрым, хозяйским взглядам, радовалось их звонким, молодым голосам, так ловко, так умело вплетающимся в лесные звуки, в птичьи трели, в журчание ближнего речного переката.

Зимовьё словно вышагивало из ельника, выдвигалось ближе к берегу, стремилось на простор, навстречу солнцу. Ах, славное получилось зимовьё.

Парни были молоды, азартны до рыбалки и охоты, азартны до самой жизни, до лесных приключений. Это они, вместе, все трое тянули лодку по каменистым перекатам, по обмелевшему в том году Ужиру, затаскивались в самую вершину и здесь нашли, выбрали это замечательное место, где и построили улыбчивое, радостное зимовьё.

Чуть ниже зимовья, Ужир в весенние половодья, за многие и многие годы соорудил большой залом, куда натолкал, да и теперь ещё, каждую весну затрамбовывает огромные стволы, вырванных где-то с корнями деревьев. А сразу напротив залома образовалась большая речная яма, с тихим, обратным течением. Такие бездонные ямы, с тихим течением и тёмной, хоть и прозрачной водой, называют омутами, часто связывая их с русалками, водяными и другой нечистой силой. С берегов в омут, чуть склонившись, смотрелись вековые ели, ещё больше заслоняя свет, ещё больше делая воду тёмной и загадочной. Пена, взбитая временем, медленно, как-то заговорщицки, кружилась и кружилась по омуту.

Яма та была удивительно полна рыбы, хоть летом, хоть зимой. Пожалуй, что зимой рыбы там было ещё больше, ведь ленок и хариус, скатывающийся со всех многочисленных вершинок Ужира, в основном оставался зимовать здесь, в этой яме. Какая-то часть уходила под залом и пережидала зиму там, в тёмных, глубоких катакомбах, между стволами затопленных деревьев, другая же часть оставалась в самой яме, в спокойном и медленном круговороте стылой воды.

Зимовьё строили мужики с умыслом, уже тогда они знали об этой благодатной яме, уже тогда, ещё ночуя у костров, мечтали иметь здесь добрую, тёплую жилуху. И вот, выбрали время, затащились, с трудом затащились по мелкой воде, привезли пилу, бензин, рубероид для крыши, печку, раму со стеклом, и прочую приблуду, необходимую при таёжном строительстве и жизни там. Долго валили дубоватые ели, выкладывали лежнёвки и трелевали баланы к месту строительства.

Вообще, стройка получилась растянутой не на один год, но уже хорошо то, что в эту поездку получилось поставить сруб и хоть как-то накидать потолок, да навести крышу. Печку приладили с трубой, выведенной в стену, – в спешке забыли железную разделку, вот и мучились теперь.

А ещё, когда только стены клали, Валька, – это один из троих друзей, совсем занемог. Кашель его душил просто страшный, видимо застудился где-то. Да он вообще был самым слабым, но парни его жалели, всегда старались поставить под вершинку, под комель сами вставали. А как стал заходиться в кашле, вообще к костру отправили, – кашеварить, ноги греть. Он очень добрый, спокойный, глаза его всегда влажно поблескивают и улыбаются, как у ласковой собаки. Жалко его становится, когда он старается сдержать свой кашель, старается не показывать свою боль.

А вдвоем, какая стройка. Совсем застопорилась работа, – ни бревно поднять, ни стропилу подвинуть. Так и получилось, что осталось недостроенное зимовьё, остались работы на другое лето.

Прямо по берегу Ужира был проложен путик. Хороший путик, уловистый, ловушек меньше, чем по хребту, а соболей брал больше, почти вдвое. Очень удобно, очень ловко будет бегать по этому путику, когда зимовье заработает, когда в нём можно будет ночевать, отдыхать в зимние морозные ночи.