Одиночество простых чисел

Неожиданно у него перед глазами возникло какое-то яркое пятно. Маттиа вздрогнул. Красную розу в целлофане кто-то швырнул на стол с такой силой, что показалось, будто прозвучала пощечина. Потом он увидел ногу и узнал руку Аличе — с выступающими косточками, чуть красноватыми в сравнении с пальцами, и с закругленными, коротко постриженными ногтями.

— Ну и дерьмо же ты!

Маттиа смотрел на нее, как смотрят на привидение. Ему казалось, он приближается к ней из какого-то далекого, непонятного места, которое уже и не помнит. На лице Аличе отражалась невиданно глубокая печаль.

— Почему не сказал? — продолжала она. — Ты должен был предупредить меня. Должен был!

Аличе опустилась на стул напротив Маттиа, но смотрела не на него, а в окно, на улицу.

— Откуда… — заговорил Маттиа.

— От твоих родителей. От них я узнала. — Она резко повернулась и взглянула ему прямо в лицо. Голубые глаза ее пылали гневом. — Тебе кажется, это нормально?

Маттиа поколебался. Потом отрицательно мотнул головой, и легкая расплывчатая тень шевельнулась вместе с ним на мятой поверхности целлофана.

— Я так ждала этого события. Столько раз представляла себе… А ты…

Аличе замолчала, потому что остальные слова просто замерли у нее на губах. Слушая ее, Маттиа продолжал размышлять о том, как же так случилось, что этот момент вдруг настал. Заодно он попытался вспомнить, где же все-таки был еще несколько секунд назад, но не смог.

— Ты ни слова не сказал, — закончила Аличе. — Ни слова, как всегда.

Маттиа почувствовал, как голова его уходит в плечи, в мозгу опять закопошились насекомые.

— Не нужно было, — прошептал он. — Я не хотел, чтобы…

— Заткнись, — грубо оборвала она его.

С других столов на них зашикали, и в тишине следующих секунд особенно ярко прозвучал этот легкий свистящий звук: «Тс-с-с-с».

— Ты бледен, — сказала Аличе и с подозрением взглянула на Маттиа. — Слушай, с тобой все в порядке?

— Не знаю. Немного кружится голова.

Аличе поднялась и вместе с ворохом тревожных мыслей откинула волосы со лба. Потом наклонилась к Маттиа и, не сказав больше ни слова, легко поцеловала его в щеку, отчего все насекомые в один миг исчезли.

— Ты, несомненно, был самым лучшим, — шепнула она ему на ухо. — Я же знаю!

Маттиа почувствовал, как ее волосы щекотливо коснулись его шеи. Крохотное пространство между ними заполнилось ее теплом. Внезапно он обнаружил, что хочет привлечь ее к себе, но руки так и не шевельнулись, словно уснули.

Аличе выпрямилась, взяла со стула диплом, развернула его и, улыбаясь, стала читать.

— Bay, — произнесла она наконец, и в ее голосе звучало восхищение. — По-моему, это нужно отпраздновать. Ну, ученый муж, вставай, — приказала она и протянула Маттиа руку.

Он позволил увести себя из библиотеки с тем же покорным доверием, с каким несколько лет назад дал завести себя в женский туалет в школе. Со временем руки у них сделались разными по величине. Теперь его ладонь обнимала пальцы Аличе легко, подобно шершавым створкам раковины.

— Куда пойдем? — спросил он.

— Покатаемся. Такое солнце сегодня. И тебе его явно не хватает.

Они вышли из здания, и на этот раз Маттиа не испугался солнечного света, скопления машин и людей, стоявших у входа.

В машине они открыли окна. Аличе вела ее, держа руль обеими руками и распевая «Pictures of you», старую песню британской группы «The Cure». Слов она не понимала, только подражала их звучанию.

Маттиа ощутил, как его тело постепенно расслабляется, принимая форму сиденья.

Ему казалось, машина оставляет позади себя какой-то темный липкий слой, состоящий из его прошлого и всех его забот…

Он чувствовал себя все более легким, словно банка, из которой высыпают содержимое…

Еще немного, и он воспарит в воздухе.

Но открыв глаза, он обнаружил, что они едут по дороге, ведущей к его дому. Он подумал, что, наверное, ему хотят устроить праздник, и взмолился про себя, чтобы этого не произошло.

— Послушай, а куда мы едем? — спросил он.

— Ну… Не беспокойся, — ответила Аличе. — Если когда-нибудь ты повезешь меня на прогулку, то я оставлю за тобой право выбора.

Впервые Маттиа устыдился, что в свои двадцать два года еще не имеет водительских прав. У него была такая возможность — получить права, но он отказался, потому что хотел как можно дальше держаться от всего, что составляет обычную, повседневную жизнь, когда жуют попкорн в кинозале, сидят на спинке скамейки, пренебрегают родительским «комендантским часом», футболят смятые алюминиевые банки или обнажаются перед девушкой. Он подумал, что если бы вел себя, как все, то был бы другим человеком. И решил как можно скорее получить права. Он сделает это для нее, чтобы ездить с ней на прогулку. Он боялся признаться себе в этом, но рядом с Аличе ему казалось, что очень даже стоило бы уметь делать все те нормальные вещи, какие делают все нормальные люди.

Подъезжая к дому Маттиа, Аличе свернула в сторону, проехала по главной улице и остановилась недалеко от парка.

— Вот сюда, — сказала она, отстегнула ремень безопасности и вышла из машины. Маттиа остался на месте, глядя на деревья.

— Ну? Выходи!

— Нет, — ответил он.