Одиночка

Но Елисей продолжал делать свое дело, совмещая сразу два занятия. К концу обработки парень чувствовал себя так, словно это не он молотил, а его использовали вместо макивары. Дождавшись окончания, женщины быстро провеяли зерно и, рассыпав его по ларям, объявили окончание работ.

— Внучок, а чего это тут было-то? — поинтересовалась Степанида, лениво обмахивая лицо косынкой. — Я ж сказала молотить, а ты колотил. Да еще так, словно не снопы оббивал, а дрался с кем.

— Да я тут подумал, что такой штукой, — тут парень кивнул на цеп, стоявший у стены, — ежели как следует вдарить, то никакая шашка не поможет. Главное, попасть.

— Нашел новость, — отмахнулась Параша, рассмеявшись. — Так еще батюшка мой, царствие ему небесное, от горцев в поле отбивался, было дело. Один троих положил. Они с пиками да с саблями, а он с цепом. У толкового казака любая палка — оружие.

— Вот я так и подумал. Потому и решил попробовать, — тут же согласился Елисей и, чтобы сменить тему, спросил: — Может, вам водицы холодной принести?

— Посиди, внучок. Сейчас отдышимся, и все вместе к дому пойдем. Там и умоемся, и напьемся. Да и не нужно с жару ледяное пить. Только потом изойдешь.

— А чего ж тогда пить? — не понял парень.

— В жару чай горячий пить надо, — наставительно пояснила Параша. — Горцы завсегда так делают. А турки, те кофе пьют. Горячий, да шибко сладкий. И водой холодной его запивают.

«Ага. Значит, эти фишки тут хорошо известны, — отметил про себя парень. — И не только горцам и туркам, но и жителям предгорий. Хотя чему удивляться. Они тут веками бок о бок живут. Что называется, взаимная интеграция в действии».

Сразу после ужина Елисей завалился спать, чувствуя, как ноют натруженные за день мышцы. В подобном режиме они провели всю следующую неделю. Только спустя этот срок парень вдруг понял, что они втроем умудрились убрать целое поле. Зерно, ссыпанное в мешки и лари, растащили по амбарам и облегченно перевели дух. Им троим этого запаса хватит на пару лет регулярного использования. К удивлению Елисея, зерна было действительно много. Похоже, год оказался урожайным.

Закончив с зерном, парень вернулся к своим делам. Точнее, подготовке к возможному будущему отъезду. Затянувшаяся история с изготовлением поворотного механизма для фургона подошла к своему логическому завершению. Просмоленный и покрашенный фургон стоял во дворе, сверкая стеклами окон. Елисей постарался сделать так, чтобы запрячь в него можно было и одного коня и пару. Достаточно было переставить одну и убрать другую оглоблю.

Сбрую, хомуты, дугу, вожжи парень собрал по дворам, отобрав самое лучшее и на всякий случай натерев кожу жиром. Глядя на его подготовку, Степанида только одобрительно кивала, потихоньку горько вздыхая. Зная ее опаску, Елисей аккуратно прибрал все приготовленное в фургон. Затащил туда все, что не должно было потребоваться ему в ближайшее время, и, закрыв дверь, громко объявил:

— Всё! Теперь пускай стоит, до времени.

— А запрягать в него кого станешь? Кочета с гусем или нас с Парашей в оглобли загонишь? — тут же поддела его бабка.

— Придет время, и об этом подумаю, — отмахнулся парень.

— Не надо было всех коней горцам отдавать, — подумав, неожиданно заявила бабка. — Там пара меринов добрых была. Тебе в упряжку в самый раз были бы.

— А кормить их чем? Тут даже перековать их некому, — решительно возразил Елисей.

— А чего их ковать? — фыркнула женщина. — Горцы своих коней подковывают, только когда в долины спускаются. А в горах на некованых ездят.

— Почему? — растерялся Елисей, который и понятия не имел о таких тонкостях.

— Так в горах от росы камни скользкие. Железо по ним как по льду скользит. А голое копыто у коня шершавое. Даже на мокром камне удержаться может, — пожала плечами бабка. — Ты чего, внучок, неужто не все еще вспомнил? — насторожилась женщина.

— Не все, — скривился парень. — Я считай, ничего не вспомнил. Живу, словно по течению плыву, — нехотя пожаловался он.

— Ох ты ж горюшко! — всхлипнула бабка. — А я, дура старая, гляжу, ты с ремеслом ловко управляешься, штуцер вон переделал, да и решила, что ты вспомнил всё.

— Ремесло, бабушка, руки вспомнили, — принялся пояснять Елисей, обнимая ее за плечи. — Сама ж говорила, у бати все в руках спорилось. Вот я и решил, пусть оно само идет, как получится. Ну и получилось как получилось, — закончил он, уже жалея, что завел этот разговор.

— Ловко получилось, — всхлипнув, улыбнулась бабка.

— Ну, не так и плохо, — поскромничал парень.

— Не дури, Елисей. Штуцер у тебя получился — загляденье. Даже мне с ним управляться легко. А уж я хоть и умею с него стрелять, а все одно всегда пистоли больше любила. Ружья в отдаче уж больно тяжелы.

— Так я тебе самые легкие пистолеты и отобрал, — напомнил парень, мысленно возвращаясь к вопросу об оружии.