Одиночка

— Эта вилла — родовое наследство, — пояснил Ландгут, — но, вернувшись года три назад из-за границы, Воок всю ее переделал. Поговаривают, что он вложил в нее немало средств.

Ландгут указал на лакированную дверь, перед которой они стояли:

— Он ведет переговоры.

— С господином из Киля?

— Вам это известно?

Фреезе усмехнулся:

— Послушайте, это давно уже не секрет!

Ландгут взял адвоката под руку и потянул за собой.

— А нужно ли министерское кресло такому человеку, как Воок? — спросил Фреезе.

Ландгут, недовольный тем, что Фреезе задал вопрос очень громко, вполголоса ответил:

— Нужно или нет, но Воок имеет заслуги перед партией.

— Хм, — прозвучало в ответ.

Они улыбнулись друг другу, и Ландгут не смог удержаться, чтобы не добавить:

— Кроме того, ведь кому-то нравится принадлежать к власть имущим.

Они подошли к бару. Взяв бокал, Ландгут случайно заметил советника уголовной полиции Драхвитца, который, облокотившись на стойку бара, хмуро разглядывал свой стакан. С момента происшествия в отеле «Ландскнехт» Ландгут еще ни разу не обменялся с. Драхвитцем хотя бы одним словом, да и теперь ему не хотелось с ним сталкиваться. Он извинился перед Фреезе и поспешно покинул бар.

Ландгут направился к зимнему саду, где, как он полагал, никого не было. Удобно расположившись в кресле, он начал было успокаиваться, но тут прозвучавший из дальнего угла голос заставил его вздрогнуть.

— А этого Фреезе вы давно знаете?

Из-за листьев большого бананового дерева выступил зубной врач доктор Шлихтинг и медленно приблизился к нему.

— Он адвокат и, видимо, представляет интересы Вебера.

Ландгут рассеянно кивнул.

— А вам известно что-нибудь новенькое об убийстве в «Ландскнехте»? — спросил он. — Я сегодня поздно вернулся из Киля и поэтому ничего не успел узнать.

Шлихтинг покачал головой.

— Я спрашивал Драхвитца, но, что касается этого дела, он недоступен.

— А Вебера не арестовали?

— С таким адвокатом?

— Хм.

— Вы давно знакомы с Фреезе? — повторил Шлихтинг вопрос.

— Мне приходилось сталкиваться с ним в Киле, — неохотно ответил Ландгут. — Между прочим, у него незапятнанная репутация.

— Если все так, как вы говорите… — Шлихтинг откинулся в кресле, — то убийство выставочника поставит перед нашим. Драхвитцем еще несколько проблем.

— Что вы имеете в виду? — как можно безразличнее спросил Ландгут.

— Предполагается, что преступника следует искать в этом районе. Вебер появился сегодня у меня в приемной и высказал кое-какие предположения. По его мнению, подозревается некий Флюгер.

— Флюгер? — тихо переспросил Ландгут и сделал большой глоток из бокала, который все еще держал в руке.

Шлихтинг продолжал:

— Флюгер был руководителем спецкоманды. Вы помните, они занимались массовым уничтожением неарийцев.

— Да, припоминаю, но с этим кругом лиц мне не приходилось иметь дела.

— Вебер считает, что Флюгер узнал об информации, содержащейся в коллекции Геердтса, и о наличии его фотографии прежних лет. Поэтому, как полагает Вебер, он выкрал документы, а когда установил, что в его руки попали лишь фотокопии, то убил Геердтса.

— А где теперь находятся оригиналы? — спросил Ландгут.

— Они пока не найдены.

Некоторое время каждый из них был погружен в свои мысли, затем Шлихтинг тихо произнес:

— Что вы думаете, падет ли подозрение на нас?

— На кого? — уточнил Ландгут.

— На нашу компанию!

Ландгут промолчал.

— Или вы считаете, что кого-нибудь из нас можно выдать?

— Кому?

— Государству, конечно, кому же еще?

Тяжко вздохнув. Ландгут возразил:

— Меня это не коснется. Меня ограждает мое положение.

Они замолчали. Через некоторое время Шлихтинг снова оживился:

— Что вы думаете о Драхвитце?

Ландгут осторожно заметил:

— Ну, совершенно надежный человек, как мне кажется. Мы знакомы с ним около трех лет.

— А один знаком с ним значительно дольше!

— Кто же?

— Флюгер!

Ландгут скривился.

— Как так?

— Очень просто. Наш дорогой Драхвитц сидел в Ведомстве имперской безопасности за тем столом, с которого уходили директивы спецкомандам.

— Тогда все верно.

Врач развернулся вместе с креслом и посмотрел Ландгуту прямо в глаза.

— Что вы думаете теперь, друг мой? Будет ли Драхвитц испытывать такие же угрызения совести, как вы, или он будет, черт побери, стоять за нас?

— Вы имеете в виду Флюгера?

Шлихтинг пренебрежительно махнул рукой, осушил бокал и сказал:

— Мне кажется. Флюгер, кем бы он теперь ни был, — один из нас.

В этот момент лакированные створки дверей распахнулись, и на пороге появился торговец антиквариатом в сопровождении нескольких человек. Взгляд Воока сразу же стал переходить от одной группы гостей к другой и наконец остановился в центре зала, где укрывались Шлихтинг и Ландгут. Он отделился от сопровождавших его лиц и направился прямо к ним.

— Что с вами приключилось? — весело спросил он. — Так не пойдет, друзья мои! Никаких угрюмых лиц сегодня вечером и никакого обособления, позвольте вас попросить!

— Но вы не показывались несколько часов, — недовольно молвил Шлихтинг.

Воок подхватил обоих под руки и потащил к бару. В водовороте веселья Ландгут снова оказался рядом с. Драхвитцем. Они обменялись серьезными и озабоченными взглядами.