Одиночка. Честь и кровь: Жизнь сильнее смерти. Честь и кровь. Кровавая вира

– Уверен. Купец это. Точнее, семья его. Молхнадзе который. Они за него отомстить решили.

– Тебе? Его ж вроде контрразведка с казначейством ловили.

– Так я ж им и помогал. До контрразведки им не дотянуться, вот и решили со мной расправиться. И дуэли те, в Екатеринославе тоже с их подачи затеяли. Точнее, с подачи их покровителей.

– Там еще и покровители имеются? – мрачно хмыкнул комендант.

– А как иначе? – фыркнул Елисей. – Без серьезного покровителя такие дела не провернуть. Да и от преследования тот купец больно лихо уходил. Ясно же, что не без чужой помощи.

– Тоже верно. А их, покровителей этих, тоже собираешься… – майор замолчал, не желая произносить опасных слов.

– Если узнаю, кто это, – равнодушно пожав плечами, кивнул Елисей.

– Что, и в столицу за тем поедешь? – не унимался майор.

– Надо будет, и на северный полюс, – рыкнул парень в ответ. – Прощать такое – себя не уважать.

– Не спеши, – помолчав, посоветовал комендант. – Обдумай все как следует.

– Это вы к чему? – не понял Елисей.

– К тому, что иной раз таких людей лучше не убивать, а лишать всего, что им дорого. Тогда они сами на дно опустятся.

– Но будут жить и продолжат гадить, – упрямо мотнул парень головой. – У таких людей всегда покровитель повыше найдется или родственник влиятельный. Нет, Алексей Захарович. Не мое это, интриги разводить. По мне, так проще глотку перерезать. И мстить некому будет, и обида уйдет.

– Да уж. С кем поведешься…

– …На того и дети похожи, – закончил за майора Елисей, усмехнувшись одними губами. – Я, ваше благородие, казак, а не шаркун придворный. Мне все эти интриги и даром не нужны.

– Ну, решать тебе, – вздохнул комендант и, поднявшись, попрощался.

* * *

Князь Буачидзе примчался в крепость спустя три недели после похорон Нино. Встретив его на крыльце, Елисей молча обнял тестя и, не говоря ни слова, повел на кладбище. Стоя перед могилой дочери, князь опустил голову ниже плеч и замер, чуть вздрагивая плечами. Только увидев слезы, бегущие по его щекам, Елисей понял, что князь Дато плачет. Молча, беззвучно, как умеют плакать только сильные мужчины.

Стоя рядом с ним, парень вдруг понял, что не сможет отказаться от этого человека. Даже теперь, когда связывавшая их нить оборвалась. Остался только Руслан. Сын Елисея и внук князя Буачидзе. Наконец, кое-как справившись с собой, князь быстрым движением отер лицо и, судорожно вздохнув, еле слышно прошептал:

– Прости меня, дочка. Это я виноват. Я просил, чтобы ты приехала. Я заставил тебя рисковать. Прости…

– Это не твоя вина, батоно, – так же тихо отозвался парень.

– Ты всех нашел? – повернулся к нему князь.

– Тех, кто напал, да. Но есть еще те, кто все это придумал. Они меня достать хотели.

– Откуда знаешь? – моментально подобравшись, словно зверь перед прыжком, спросил князь, жадно глядя Елисею в глаза.

– Я успел раненых из банды допросить. Это родичи Молхнадзе все устроили.

– Ай, шакалы! – глухо взвыл князь и замолчал, до крови закусив костяшку большого пальца.

– Сороковины отметим и в Тифлис поедем, – не повышая голоса, продолжил Елисей. – Пусть твои люди всех родственников этой твари найдут. Всех мужчин старше пятнадцати лет. Дальше я сам.

– Нет, бичико. Не ты. Мы, – взяв себя в руки, ответил Дато, глядя ему в глаза. – Ильико в столицу уехал. Дальше служить решил. Род Буачидзе всегда царю служил. Пусть он служит. А мы с тобой с врагом сойдемся. И не спорь, сынок. Это моя дочь.

– Хорошо, батоно. Вместе пойдем, – помолчав, кивнул Елисей. – Пойдем домой.

Кивнув, князь развернулся и, ссутулившись, тяжело зашагал к выходу с кладбища. Шагая рядом с ним, Елисей пытался решить, стоит ли втягивать старого князя в опасную усобицу с родичами купца. Да, на первый взгляд, сословное неравенство в этой вражде давно должно было свести противостояние на нет, но огромное состояние купца позволило ему стать противником даже князю. Но главным в этом деле было покровительство неизвестных титулованных особ.

Именно до них Елисей мечтал добраться больше всего. До тех, кто ради каких-то своих амбиций готовы были убивать других. Вот кого парень с огромным удовольствием пустил бы под нож. Даже ценой лишения всех привилегий и титулов. В данной ситуации для уничтожения подобного противника ему даже не требовалось особо стараться. Достаточно было просто спровоцировать дуэль. А уж стрелять и рубиться его учить было не нужно.

Едва войдя в дом, князь подхватил на руки подбежавшего Руслана и, прижав мальчика к себе, тихо застонал. Первым порывом Елисея было забрать сына, но заметив, как снова увлажнились глаза Дато, сдержался.

– Сынок, не отнимай у меня его, – вдруг тихо попросил князь. – Позволь мне его растить. Хотя бы пока он маленький. Богом прошу.

– Как это растить? – растерялся Елисей.

– Пока маленький, пусть у меня живет. Потом, как старше станет, сам его к тебе привезу. В школе твоей учиться.

Позволь.

Елисей замер, не зная, что ответить на это. Первым порывом было отобрать мальчика и больше никогда не подпускать к нему тестя, но заставив себя подумать, он вдруг понял, что Руслан – единственная связь князя с погибшей дочерью.