Одиночка. Честь и кровь: Жизнь сильнее смерти. Честь и кровь. Кровавая вира

– Надеюсь, вы понимаете, что разговоры о случившемся пассаже в свете еще долго будут бродить. А значит, в столице вам с ней лучше некоторое время не появляться. Придется пожить подальше отсюда. Да и вообще, относиться к вам будут несколько, скажем так, неоднозначно, – с заметным смущением сообщил князь.

– Никита Иванович. Сказать по совести, мне плевать, кто там чего думает. Главное, что я знаю. А знаю я то, что дочь ваша осталась невинной девицей, и сие есть факт. А что до столицы, так я сюда никогда не рвался. Мы с вами это уже обсуждали.

– Верно, голубчик. Все верно. Но тут ведь вот какое дело. Мои дуболомы, пока Наташку искали, умудрились полстолицы на ноги поднять. Перепугали всех торговцев оружием до икоты. А в итоге вся эта история уже такими слухами обросла, что и сказать стыдно.

– Знаю, – спокойно кивнул Елисей. – Они уж и до меня докатились. Но слухи те мне неинтересны, как уже сказано было. Главное, что я знаю наверняка. А уж остальное… – парень скривился, небрежно махнув рукой.

– Отчаянный вы человек, Елисей Григорьевич, – помолчав, уважительно проворчал князь. – По совести признаться, не знаю, хватило бы у меня на такое решимости. Как ни крути, а слухи – вещь неприятная и даже опасная. Я про влияние их на карьеру и не вспоминаю.

– А у меня карьера уже состоялась, – усмехнулся в ответ Елисей. – Я директор школы пластунов и никем иным быть не собираюсь. Ну, а в воинстве казачьем на такие вещи внимания не обращают. Там на личную доблесть и умения воинские в первую голову смотрят. А уж с этим у меня все в полном порядке.

– Наслышан, наслышан, – закивал Тарханов, снова оглаживая бороду.

– Что вас смущает, Никита Иванович? – прямо спросил Елисей.

– Не знаю, как и сказать, – окончательно смутившись, признался князь. – По всему выходит, что я дочери своей позор вашим благородством прикрываю. Понимаю, что все так, как вы говорите, но на каждый роток не накинешь платок. Вот и получается, что, согласившись и отдав вам Наташку, я как бы использую вас, при этом подставляя.

– И только? – иронично усмехнулся Елисей. – Плюньте и разотрите. Пусть эти говоруны лучше за собой присмотрят. Не далее как прошлой ночью двое подонков хотели молодую горничную с дитем зарезать, только потому, что ребенок этот от какого-то графа рожден. Вот где сволочь. А то, что с дочерью вашей случилось, всего лишь нелепая случайность. Глупость, из которой она вышла без истинного урона для своей чести.

– Вы так уверенно это говорите, словно бабку повитуху к ней приглашали, – пробурчал князь, краснея.

– А там и бабка не нужна была, – отмахнулся Елисей. – По одежде все сразу видно было. Так что, Никита Иванович? Могу я еще надеяться на ваше согласие?

– Забирайте, – вздохнув, обреченно махнул князь рукой.

* * *

Устроить тихий семейный ужин было идеей Ильико. Услышав, что князь Тарханов согласился отдать за Елисея младшую, любимую дочку, княжич несколько минут растерянно матерился по-грузински, после чего выдвинул подобное предложение. Подумав, парень согласился. Идея и вправду была неплоха. В любом случае нужно было наводить мосты и выстраивать отношения. И княжичу, и самому Ильико. Так что утром следующего дня он отправился на дом к князю с визитом, но теперь уже к своей будущей невесте.

Встретивший его все тот же слуга, принимая папаху, в двух словах объяснил, где именно находится в данный момент княжна, и, вздохнув, еле слышно добавил:

– Спаси Христос, князь. Не дали добрую девочку опозорить.

– Нет на ней позора, голубчик. А ты, чем вздыхать, лучше вызови кого, чтобы княжне доложил, – улыбнувшись, посоветовал Елисей.

– Сам провожу, ваше сиятельство, – упрямо тряхнул слуга головой.

Шагая за ним, Елисей только усмехался про себя. Такая верность и доброе отношение к хозяйским детям среди пожилых слуг встречались сплошь и рядом. И только в российских семьях. Иной раз кормилица или старый наставник бывали с юными недорослями строже, чем родные папа с мамой. Могли и отругать, и выпороть. А самое интересное, что кровные родители не смели или не пытались с ними спорить. Похоже, тут был такой случай.

Проводив Елисея на второй этаж, в малую гостиную, слуга попросил его подождать и отправился за княжной. Но едва только он прикрыл за собой дверь, в гостиную проскользнула хозяйка дома. Княгиня Тарханова. Увидев женщину, Елисей поднялся, согласно этикету, и, церемонно поклонившись, произнес:

– День добрый, сударыня. Рад видеть вас в добром здравии. Я осмелился приехать, чтобы пригласить княжну на ужин в имение княжича Буачидзе.

– И кто же еще будет на том ужине? – улыбнувшись в ответ, поинтересовалась княгиня.

– Княжич Ильико Буачидзе, его невеста, графиня Лопухина, и я. А ежели на то будет ваше согласие, то и Наталья Никитична.

– Надеюсь, вы сами привезете Наталью домой?

– Безусловно. Я помню, что его сиятельство Никита Иванович запретил домочадцам покидать дом без охраны. И уж поверьте, защитить Наталью Никитичну я сумею.