Одиночное плавание к острову Крым

А можно было перевернуться на живот и лениво плыть к линии горизонта, наблюдая за сытыми чайками, что без движения сидели на воде. Просыпаться раньше птиц – это большой подвиг для большой земли. В городе Марина его совершила пару раз за свою жизнь, да и то лишь тогда, когда уезжала в отпуск поездом часов в пять утра.

А здесь, на этом благословенном острове, она легко вставала раньше птиц. И если бы у них были часы, они удивленно смотрели бы на циферблат. «А северная женщина с бледной кожей уже бежит к морю, распугивая наших родственников в прибрежных кустах!» – думали бы они при этом.

* * *

Чудные сентябрьские дни сплелись в один, и даже черные крымские ночи не делили их на скучные сутки. И желавшая поначалу отоспаться Марина экономила на сне: жаль, очень жаль было времени. «Отосплюсь зимой!» – решила она. Потому и день свой начинала раньше птиц, и спать уходила последней. Местный сторож Тихон Сергеевич в первый же день рассказал ей, что если поздно вечером забраться по тропе на гору, то с той стороны, где мерцает вдали в темноте огнями Ялтинский порт, слышно печальную скрипку.

Марина тропу в гору нашла без труда и поднялась без проблем. Не гора и была, а так, горушка! На той стороне присела на камень, теплый. Под ногами – жесткий ковер серой колючей травы. Каждая травинка украшена маленькой белой ракушкой. Живой! А то и не одной! В каждой ракушке проживала улиточка. Она-то и забиралась на травинку и намертво приклеивала свой домик к сухому растению.

Тишину нарушали кузнечики и большие мухи-цикады – они оглушительно стрекотали. И все это под луной. Романтично до невозможности!

И вдруг вдали всхлипнула скрипка. Смычок тронул струну и вытянул звук, который в конце музыкальной фразы задрожал, отчего душа захлебнулась жалостью и нежностью, и оборвался для того, чтобы уже в следующую минуту робко заныть-заплакать по чему-то не исполнившемуся.

Марина замерла, вслушиваясь в мелодию, и потеряла счет минутам, а скрипка все плакала и плакала вдали, и звуки падали в море, и легкой волной их прибивало к берегу.

Сколько времени прошло с тех пор, как неизвестный музыкант начал истязать свой инструмент, заставляя его плакать? Час? Или два? Или все три? Когда музыка стихла, оглушительная тишина еще какое-то время висела в воздухе в ожидании того, что вот сейчас он передохнет чуть-чуть и снова поведет своим смычком по крученным из тонкой меди голосовым связкам деревянной солистки.

Но он отыграл свой концерт и где-то на освещенной фонарями набережной аккуратно уложил скрипку в бархатное ложе футляра, из которого собрал монеты и спрятал их в глубокий карман своего потертого концертного фрака.

Опьяненная нежной скрипкой, Марина не могла уснуть до глубокой ночи. Она сидела на веранде своего домика в кресле-качалке и машинально отталкивалась кончиками пальцев от широких деревянных половиц. Они «пели» под раскачивающимся креслом. Совсем не так, как пела далекая скрипка. Да и почему деревянные доски пола с облезшей краской должны были петь так? Так поют только родные дети Страдивари, Гварнери или Амати. Ну или не совсем родные, а просто близкие или дальние родственники. Но все равно они деревянному настилу веранды такая же родня, как лапоть плетеный деревянному сараю.

А настил скрипел и скрипел, убаюкивая пленницу, попавшую в уютный капкан на кривых дугах-ногах. Издалека Марина видела, как на скрип вышел кто-то на крыльцо служебного домика, облокотился на ограждение, закурил. И в тишине все звуки были четкими и ясными: «чирк-чирк» – скользнул палец по зажигалке, «пи-и-у» – скрипнула половица. Марина еще оттолкнулась от пола пару раз, потом выбралась из кресла и ушла в дом, плотно затворив за собой дверь. А тот, кто курил на крыльце, еще долго стоял под луной. Наверное, у него была бессонница.

* * *

– Ну, как вам ночная скрипочка? – спросил ее следующим утром Тихон Сергеевич, когда Марина пробегала мимо него на пляж.

– Фантастика! – откликнулась она. – Не люблю слова «феерично», но очень феерично! Знать бы еще, кто так мучает ее?

– Нет ничего проще! Мой сосед – цыган Рома. Он мой друг, из детства. Душу, стервец, вынимает...

* * *

Это точно. Скрипка цыгана Ромы переворачивала все вверх дном. Она время останавливала. Для Марины, коротавшей вечера в одиночестве на оставленной туристами базе на Южном берегу, она стала настоящим подарком судьбы.

Через пару дней, возвращаясь с концерта, Марина увидела приглушенный свет в ресторане и людей. «Кто-то со стороны заглянул», – подумала Марина и повернула к ресторану. Там тоже играла тихая музыка. Не скрипка цыгана Ромы, но тоже очень приятная. В центре небольшого зала за низким столиком сидела компания – четверо мужчин и одна девушка.

Марина подошла к стойке, за которой стояла уставшая Тоня, и попросила у нее сок. Тоня достала из холодильника коробку, аккуратно обрезала носик, налила в тонкостенный стакан.

– Гости? – кивнула Марина незаметно на компанию.

– Ага! К хозяину приехали. Сейчас покажу им, где и что, и спать пойду. Устала...

* * *