Одиночный Дозор

Никита критически оглядел свое творение изнутри и пожал плечами. Самодельные защитные заклинания Иных никогда не отличались изяществом, постоянно подсасывали Силу, и в этом заключался их существенный минус. Но этой ночью Сурнину было не до эстетики. Светлые уже наверняка объявили его в розыск, обеспокоенные исчезновением сотрудника, а Темные сделали это, как только поняли, что он увел оборотня у них из-под носа.

Никита поймал машину и, прежде чем посетить столичное кладбище, поехал обратно в вампирье логово за бесценным свидетелем.

– Собирайся, – сказал он Малявину, который сидел на кухне и доедал гречневую кашу с тушенкой из двухлитровой кастрюли.

Как и ожидалось, Вовка Светлов оказался гостеприимным хозяином.

На Сурнина, на сей раз материализовавшегося прямо посреди квартиры, Алексей, поперхнувшись, захлопал влажными, почти бархатными от сытости глазами. Самодельная защита работала безупречно, вопрос – до какого слоя Сумрака.

– Я никуда с тобой не пойду, Светлый! – сказал оборотень, отбросил ложку и прикусил дрожащую нижнюю губу.

В застиранном спортивном костюме, выданном напрокат, с кастрюлей на коленях он был очень похож на гламурного гопника.

– А давай я вместо него съезжу! – предложил подскочивший Вовка Светлов, нечеловечески быстро метнувшийся навстречу гостю. – Мы вообще-то тебя к утру ждали. Но раз еще ночь…

– Тебя мне не хватало!

Никита сделал скользящий шаг в сторону, одновременно развернулся вполоборота, чтобы не оставлять врага за спиной, и только потом поинтересовался:

– А чего это ты со мной так рвешься, Володя?

– Так это… – Вовка замялся.

Он разговаривал со Светлым Иным, и слова «с тобой, блин, так интересно – Дозоры, засады, погони всякие» никак не желали срываться с холодных вампирских губ.

– Что, мало попало? – усмехнулся Никита, указав на подвешенную на перевязи руку. – Нет уж, сиди дома, восстанавливайся. И как можно дольше, чтоб вампиров на улицах не прибавлялось! У нас и без тебя работы хватает.

Ох, тяжко придется Светлым патрулям через несколько лет, когда этот отважный вампиреныш распробует вкус крови, научится высасывать людей и убивать Иных не только в честных поединках. Донорская кровь и прозябание не для таких, как он. Что ж ты натворил, Трофим, со своей обнаженной истиной и правом выбора, которое этому мальчишке оказалось не по силам… Тьма уволокла его в мгновение ока, в противовес Лене Вересаеву сделав Черным рыцарем. Впрочем, жить тому рыцарству недолго – до первого приступа настоящего вампирьего голода.

– Пойдем, Алексей, поищем тебе алиби, – глухо сказал Сурнин.

– Алиби? Мне? – переспросил оборотень, поерзал на стуле и сник. – Все равно тебе никто не поверит! – вздохнул он. – Если бы верили, ты бы уже давно меня в свой офис притащил. Никуда я не пойду! Я вообще сейчас Андрею Старкову позвоню.

– Отлично. Звони.

– И позвоню!

– Вовка, дай ему телефон, – равнодушно предложил Сурнин и достал из кармана визитку Старкова. – Нет, сначала номер набери, вдруг наш гость не помнит. Плюс семь, девятьсот девятнадцать…

Глаза оборотня расширились.

– Не надо! – с тихим отчаянием в голосе сказал он.

– Ты, Леша, лучше не пытайся меня шантажировать, – ласково посоветовал Никита. – А то я тебя в самом деле ему сдам. Мы с Андрюхой Старковым давние приятели. Усек?

– Усек. А к-куда мы пойдем?

– На кладбище. Я думаю, Ваганьковское подойдет.

– Куда-а?! Ни за что!

– Э-эх! – с тяжким вздохом сожаления, близкого к отчаянию, выдохнул Володя Светлов. Его оставляли дома, когда вокруг творились такие дела!

– Вовка, телефон!

– Щас!

– Нет! Не надо…

– Ну?

Алексей медленно поставил кастрюлю на истертую клеенку, укрывавшую кухонный стол, отвернулся, ткнулся лбом в стену и несколько раз всхлипнул, прежде чем подняться на ноги и двинуться в прихожую вслед за Светлым дозорным.

* * *

«А может быть, платье – это слишком?! – в ужасе подумала Варя за полчаса до выхода из дома. – Не надо было его покупать»

В самом деле, кто ей сказал, что на поэтическом вечере нужно соблюдать какой-то дресс-код? И рваные джинсы вполне подошли бы! Но платье было таким красивым, дорогим, почти вечерним, а поводов его надеть всего один. Варя нагнулась, схватилась за подол, чтобы сорвать с себя неуместный наряд. И тут ее осенило.

Через пять минут она выскочила из ванны с мокрыми волосами, безжалостно смыв прическу, ради которой полтора часа просидела в обед в парикмахерском кресле. Вот так! Распущенные волосы на прямой пробор как признак неформальности и платье густого винного цвета. Двадцать минут! Всего двадцать минут, чтобы исправить макияж! Какая непростая штука эта высокая поэзия…

Не сказать, чтобы Варя была совсем не знакома с искусством стихосложения. Однажды, еще будучи абитуриенткой Литинститута, она побывала на поэтических чтениях в клубе, работавшем при районной библиотеке. Клуб этот демонстрировал не только чудеса жизнестойкости, но и чудеса неизменности, застряв в вечных семидесятых. Он с честью выдержал испытание сменой эпох.