Одиночный Дозор

Знал ли об этом Басоргин, когда организовывал заведомо провальную охоту на Проповедника? Скорее всего. А вот какова была конечная цель офиса — досаждать Темным с помощью Проповедника как можно дольше или действительно дать Трофиму шанс, — это большой вопрос.

— Извини, — сказал Никита и опустился на указанный стул.

Трофим сходил к компьютеру за вторым стулом и сел напротив. Их разделяла узкая столешница.

— Итак?

Почти красивое лицо, обрамленное волнистыми русыми волосами, портило скучающее и какое-то капризное выражение. Однажды Никита по настоянию Басоргина читал новичкам лекцию об эмоциональном выгорании у Иных и людей и сейчас остро испытывал желание прочесть ее еще раз — персонально для Трофима. Только подготовиться следовало гораздо серьезнее. Высокий индекс интеллекта так и светился на лбу собеседника, расчерченном мелкими, едва заметными морщинками.

— Мне нужно кое-что найти в Сумраке.

— Не слишком вежливо начинать разговор со слов «мне надо».

— А не до вежливости мне! — отмахнулся Никита.

— Заметно. Ты пришел сюда, потому что это единственное место, где тебя не будут искать? — задумчиво уточнил Трофим.

— И поэтому — тоже.

— Что натворил, дозорный? Не сочти за праздное любопытство. Мне очень интересно, что еще ваша контора считает незаконным и противоречащим Великому Договору?

— Я тебе потом расскажу, Трофим. Сначала давай о тебе поговорим. Ты много лет искал возможность хоть что-то предпринять, оказавшись на первом слое в трансформированном облике. Те «воздушные корни», что я видел, пройдя в Сумрак глубже, — это система поиска или считывания и передачи информации, верно?

— Так вот как это выглядит со стороны… Если очень обобщенно, то да, верно. Сразу оговорюсь, тебе ее не понять и никому из вас ею не воспользоваться. Оставьте меня все в покое. — Он поставил локти на стол и уронил голову на руки.

Этим днем в офисе Ночного Дозора у него состоялся нелегкий разговор с начальством. Оказавшись изгоем в мире Иных, Трофим тешил себя надеждой реализоваться через людей и остаться при этом вне системы, а если повезет — выстроить собственную. Не вышло.

— Трофим, мне действительно нужна твоя помощь, — сказал Никита. — Сумрак необъяснимо меняется. Никто этого не видит, кроме случайных свидетелей, а свидетелям тем — грош цена! Бабка в старческом маразме и оборотень, который… ну, в общем, это долгая история.

— Сумрак всегда меняется. Он течет по-разному.

— Куда течет? — быстро спросил Никита.

Трофим откинулся на спинку стула, скрестил руки на груди и тускло посмотрел на собеседника.

— Представь, что ты слышишь каждый миллиметр продвижения крови по сосудам и капиллярам и подобно вампиру чувствуешь жизненную силу, движущуюся вместе с ней… Не получится у нас разговор, Никита.

— А надо, чтобы получился! — Сурнин легонько стукнул по столу ладонью. — Представь хоть на минуту, что кто-то — например, я, — тоже перекидываюсь в дерево! И я как никто тебя понимаю, сочувствую и все такое! У тебя тут что, полным-полно собеседников каждый день, которые жаждут выслушать результаты твоих долгих измышлений?

— Н-нет, — немного обалдев от напора, признался Трофим.

— Тогда идем дальше! Этой зимой ты вдруг решил стать пророком, вышел к людям, испытал систему связи, которую разрабатывал не один десяток лет… Почему именно сейчас?

Трофим молчал.

— Погода в Сумраке всегда одна и та же, уровни неизменны, но что-то в нем сдвинулось. И я хочу выяснить, каков характер этих изменений, пока не стало поздно.

— И кто из нас двоих возомнил себя пророком? — с горькой усмешкой поинтересовался Трофим. — Почему это ты решил, что ты единственный Иной, способный уловить таинственные эманации Сумрака, о которых Борис Игнатьевич со товарищи и слыхом не слыхивали?

Не сказать, чтобы слова Трофима подействовали отрезвляюще, как холодный душ, но они заставили Никиту надолго замолчать и в очередной раз задуматься. Наверняка Пресветлый Гесер и его ближайшее окружение в состоянии уловить колебания глубоких слоев Сумрака. Но, как всегда в смутные времена, в столичный Дозор сейчас стянуты все резервы, проблемы нарастают как снежный ком, идут постоянные международные консультации, просят помощи регионы, и впервые в истории Инквизиция, едва сдерживающая ящик Пандоры, открывшийся в хранилищах, смиренно обращается к Свету и Тьме за содействием. В этих условиях вопрос «способен ли Пресветлый Гессер» должен звучать по-другому: «Есть ли у него время замечать каждую странную деталь в стремительно меняющемся мире?»

— Не знаю и знать не хочу, — пробормотал Сурнин. — Вот что, Трофим… Ты скажи, чем лично тебе не угодил существующий порядок вещей, и я пойду.

— Тем, что он несовершенен. В идеале в мире не должно быть Тьмы! Или не должно быть Света. Этот дисбаланс создан Сумраком искусственно. Скорее всего — как вынужденная мера на время энергетического голода. У нашей планеты — не лучшие времена, но, как ни странно, именно благодаря им мы все и существуем.

— Вот это да… А что-нибудь более прикладное есть?