Одиночный выстрел

Бесспорно, заявление выглядело солидно. Написанное на гербовой бумаге, заверенное нотариусом, зарегистрированное в его конторе под трехзначным номером. В нем владелец металлургической компании «Джонсон и сыновья», пятимиллионного счета в «Bank of America» и других активов, заключающихся в движимом и недвижимом имуществе в штатах Нью-Йорк и Иллинойс, вдовец Уильям Патрик Джонсон-четвертый просил посольство Советского Союза в США дать разрешение на его брак с гражданкой СССР младшим лейтенантом Красной Армии Людмилой Михайловной Павличенко и оформить этот брак согласно всем законоположениям, действующим в СССР в настоящее время.

Она положила заявление на стол в кабинете и спокойно сказала:

– Ну, он же сумасшедший.

– Вы уверены? – строго спросил Литвинов.

– Конечно.

– Он делал вам предложение в устной форме?

– Делал. Я ответила, что это невозможно.

– Вы оставались с ним наедине? – продолжал допрос посол.

– Максим Максимович, за кого вы меня принимаете? – Людмила усмехнулась. – Я знаю правила. Нам их рассказали перед поездкой. Никаких встреч с глазу на глаз. Никаких доверительных разговоров. Никаких личных подарков… Я очень хочу вернуться домой. Причем именно в Москву, а не в какой-нибудь Усть-Каменогорсклаг.

– Садитесь и пишите ответ.

– Какой ответ? Кому?

– Письмо господина Джонсона пришло по почте и зарегистрировано канцелярией посольства. Мы должны дать ему официальный ответ, опять-таки на бланке посольства, и отправить по указанному на пакете адресу. Составьте письмо на русском, наш переводчик переведет.

– Так сразу и не придумаешь… – она взялась за авторучку.

– Самое простое, – Литвинов посмотрел на младшего лейтенанта ласково, – сказать о женихе. Мол, в России вас ждет любимый человек…

Между тем отъезд советской делегации все откладывался. Англичане, большие любители казуистики, то определяли ее статус: дипломатическая? военная? общественная? – то договаривались о самолете: пассажирский лайнер или бомбардировщик? – то ждали подходящей погоды, которая к концу октября становилась переменчивой.

Госпожа Рузвельт была в курсе этих приготовлений.

Когда дату согласовали: 1 ноября 1942 года, – она пригласила своих молодых советских друзей на прощальный ужин в Белый дом. Там первая леди каждому вручила подарки. Прежде всего, свою большую фотографию в черном вечернем платье на фоне портрета президента и с дарственной надписью в верхнем правом углу. Кроме фотографии, они получили красочные альбомы с видами Вашингтона и Нью-Йорка, книги, разного вида и размера коробки с сувенирами. Людмиле досталось на одну плоскую, оклеенную тканью коробку больше. Элеонора, улыбнувшись, сказала, что это американские мужчины, очарованные красотой русской девушки, преподносят ей в подарок кое-какую бижутерию. Открывать коробки прямо за столом, сервированным к ужину, никому и в голову не пришло. Прислуга сложила их в бумажные пакеты и отнесла в машину.

Лишь очутившись в своей комнате, Павличенко взялась рассматривать подарки и первой раскрыла коробку, оклеенную тканью. Там лежали бриллиантовые, оправленные в золото, совершенно роскошные вещи: колье, два браслета, брошь и перстень. К ним прилагался чек из ювелирного магазина на восемь тысяч долларов, ибо при таможенном досмотре возможны всякие вопросы. Под колье она нашла небольшую фотокарточку Уильяма Патрика Джонсона. На ее обороте он написал:

«My darling,we will see!

To Luidmila with great love from W.P. Jonson»[19]

.

Глава пятнадцатая

Под кремлевскими звездами

В вечернем сумраке четырехмоторный бомбардировщик «Liberater B-24» походил на огромную рыбину, вытащенную на берег. Толстым своим брюхом он как будто лежал на земле. Такое впечатление возникало из-за трех его шасси со слишком короткими стойками. Одно располагалось под фюзеляжем спереди, два других – под крыльями, достигавшими более тридцати метров в длину. Правда, застекленный нос со стволами пулеметов придавал самолету грозный вид. Пулеметы находились и наверху, сразу за кабиной летчика и штурмана.

Однако «Liberator», или «Освободитель», сейчас готовили не к боевому вылету. На тележке, подвезенной авиамеханиками к многотонной крылатой громадине, лежали не бомбы, а чемоданы, ящики, корзины. Солдаты ловко забросили их в открытый бомбовой люк, и затем створки его закрылись. Три владельца части этого имущества, одетые в меховые комбинезоны, перчатки, унты и летные шлемофоны, поднялись в самолет по алюминиевой лесенке вместе с экипажем, но устроились отдельно от него, в грузовом отсеке, соединенном с боевым.

Никакого комфорта для пассажиров там не существовало. Вместо кресел вдоль алюминиевых бортов стояли довольно узкие жесткие лавки. Сидеть на них было неудобно, лежать – трудно. Иллюминаторы отсутствовали. Лишь несколько электрических лампочек под потолком рассеивали слабый свет.