Одинокая республика

И почему только человек устроен так, что не может просто принять что-то неприятное, если оно неизбежно, а бесится и злиться?

При входе их окатила волна тёплого воздуха. В институте было тепло, уютно, ярко блестел натёртый дронами-уборщиками пол и еле уловимо пахло апельсинами и корицей. Дмитрий Николаевич лично вышел поздороваться с Матой. За спиной руководителя исследовательской группы мялись двое учёных и человек в форме. Последний за Фатом, наверное, поведёт на полигон, проверять какие-нибудь хитрые схемы взаимодействия земной техники и магических големов.

— Добрый день, Дмитрий Николаевич. Снова общее обследование?

— Здравствуйте, Мата. Всё верно. Необходимо тщательно отслеживать динамику изменения показателей, поэтому без предварительного обследования никуда.

Фат ушёл с военным. Грана забрали два молодых парня, один в универсальном комбинезоне, другой в футболке с высоким воротников, совсем не похожие на учёных. Мата сделала себе заметку узнать о прогрессе Грана. Парень и без того стреляет как бог, чего же он сможет добиться, усилив свои узконаправленные способности допингом?

Пока шли по коридору к специализированной медицинской капсуле выполняющей роль диагноста, Дмитрий Николаевич попенял Мате за пропуск предыдущего визита.

— Вы ведь понимаете, — потупилась Мата, — служебная необходимость. Поверьте, я очень серьёзно отношусь к вашим исследованиям.

— Понимаю, понимаю, — замахал руками Дмитрий Николаевич, — но и вы поймите. Очень важно собрать статистику, динамику изменения. По сути всё, что у нас есть это усилитель способностей — модифицированный препарат на основе клеточного регенератора, да и он найден фактически случайно. Причём найден военными, а не учёными, что, знаете ли, бьёт по самолюбию.

— Мы стоим на месте, — заметила Мата.

Дмитрий Николаевич блеснул глазами: — Вы правы, стоим на месте! Но открытия не делаются по желанию. Наука — это не сверхумственная сила, чтоб ей было пусто! И самое обидное — вроде бы вокруг разбросанно много ключей, много ниточек, но за какую не потяни, на выходе пустышка.

— Нет, мы стоим на месте, — пояснила Мата, — в прямом смысле, а не в фигуральном.

Заговорившийся учёный и вправду не заметил, как короткий коридор закончился, и они пришли в лабораторию. Работающие с диагностическим оборудованием ассистенты при виде руководителя исследовательской группы отложили дела, но прервать погруженное в размышления начальство не решались.

— Да-да, конечно, — Дмитрий Николаевич с удивлением огляделся, как будто не ожидал, что ведущий в лабораторию коридор приведёт именно в лабораторию. — Товарищи, оставляю нашего командира вам. Обычное обследование по девятому протоколу. Отчёт в архив, в общую рабочую группу и мне на коммуникатор. Если найдёте что-то необычное, вызывайте. Вроде бы всё объяснил? Ах да, Мата, как закончите, поднимайтесь в двадцать седьмую комнату на урок по управлению паранормальной активностью. Вояки обещали сегодня не занимать время курсанта Фата слишком долго. В кои-то веки что-то останется и по нашу душу. Инъекцию допинга сделаем сразу в комнате. Вот, теперь точно всё сказал.

Дмитрий Николаевич повернулся, чтобы выйти, но оглянулся и сказал: — Только постарайтесь не разнести двадцать седьмую как двадцать четвёртую, ладно? Оборудование довольно сложное, даже не знаю можно ли его произвести здесь, а поставки с большой Луны временно прекратились, сами знаете.

Не дожидаясь ответа Маты, Дмитрий Николаевич выставил руки, будто отталкивая от себя возможные возражения: — Постарайтесь, пожалуйста. Курсанту Фату тоже скажу и остальным, но вы, пожалуйста, проследите.

— Постараюсь, — пообещала Мата снимая куртку и вещая на стул.

— Вот и славно, — кивнул руководитель исследовательской группы.

Обследование занимало чуть меньше получаса, причём дремать во время него было нельзя. Оставалось думать о всякой всячине. Мате вспомнился её первый урок с АнФатом.

Она тогда пришла взвинченная и злая на необходимость заниматься с этим выскочкой из бывших «господ» сумевшем без мыла пролезть в молодую республику. Чем больше Мата злилась, тем каменей и неподвижной становилось её лицо. В своё время Констант рассказал ей сказку про девочку Герду и снежную королеву, никогда не смеющуюся, никогда не плачущую, повелевающую ледяными големами. И Мата чувствовала себя снежной королевой, только без умения повелевать. От введённого допинга подташнивало и как будто бы в груди разгоралось крохотное, но яростное, злое, обжигающее солнце. Злое, как сама Мата.

Потом, учёные, под руководством Дмитрия Николаевича, усовершенствовали допинг. Тошнить практически перестало и солнце в груди больше не кололо лучами, как раскалёнными иголками, а скорее гладило и чуточку щекотало. Но это потом, а тогда тошнило так, что хотелось закрыть глаза, но закрывать было нельзя потому, что стоило только Мате сжать веки, как вокруг неё начинали подниматься в воздух и летать мелкие предметы под действием хаотичных выбросов неоформленной силы.