Одинокая волчица. Том первый. Еще не вечер

В один прекрасный день я и умерла… почти, когда обнаружила, что параллельно Володя встречается с еще одной девушкой, Галкой, кстати, моей второй после Марины лучшей подругой. Обстоятельства сложились так, что отрицать очевидное было бесполезно, да и не в характере Володи оправдываться. Роман, естественно, приказал долго жить, какое-то время я думала, что вообще жизнь кончена, но потом все как-то устаканилось.

Мы помирились с Галкой, здраво решив, что портить многолетнюю дружбу из-за какого-то Дон-Жуана глупо, потом она встретила своего теперешего мужа и, кажется, совершенно счастлива. А я… я тоже вышла замуж, но насколько могу судить теперь, из единственного желания показать Володе, что «не очень-то и хотелось». Хотя определенная увлеченность женихом, конечно, присутствовала. Свадьба была по-провинциальному пышной (родители моего мужа были из Краснодара), мои фата и платье превосходили все мыслимые и немыслимые возможности тогдашнего модельного бизнеса. Через год родился Алешка. А еще через год мне позвонил Володя…

Не понимаю, как это у него получилось, но мы стали друзьями. Зачем это понадобилось моему экс-возлюбленному, Бог весть, но, по-видимому, друг ему был нужен по каким-то одному ему известным соображениям, а я идеально подходила для этой роли. Прошлое не вспоминала, слушала его, не прерывая и даже во-время задавала нужные вопросы, с глупыми просьбами не приставала, а вот советами в отношениях с женщинами иногда помогала.

Насколько мне известно, больше друзей у него не было, ни мужчин, ни женщин. С моим первым мужем они заключили что-то вроде «пакта о ненападении», а к Алешке Володя даже питал некоторую слабость, насколько он вообще был способен на слабости. А я… я, дурочка, продолжала его любить, исключительно платонически и безнадежно. Впрочем, никакого значения это не имело.

Компьютер, на котором в последнее время я трудилась дома, мне, кстати, организовал тот же Володя. У меня самой денег, естественно, не было. Он же, использовав сложную систему дружеских и деловых связей, сделал так, что чудо современной техники, тут же получившее у меня имя «Кузьма», досталось мне практически даром. То ли списанное, то ли украденное.

На происхождение Кузьмы мне было решительно наплевать, зато через месяц после его появления я уже не представляла себе, как могла без него обходиться. Работа шла в два раза скорее, чем на машинке, пасьянсы – мое любимое занятие! – можно было раскладывать, не отходя от монитора, и, главное, отпала нужда просить Марину переправлять мои рукописи с бумаги на диск (а иначе их в стремительно модернизирующемся издательстве уже и не принимали).

Сначала, правда, компьютер предназначался Алешке – для общего развития. Но очень скоро выяснилось, что мой сын имеет ярко выраженную склонность к естественным наукам, в частности, к биологии, и что если ему и нужен компьютер для работы, то настоящий, мощный, на который можно устанавливать сложные программы, моему уму вообще недоступные.

Так Кузьма перешел в мою безраздельную собственность, а сыну мой тогдашний муж купил самую навороченную модель, которую только можно себе представить. Откуда он взял на это деньги, до сих пор не имею ни малейшего понятия: мне он регулярно выдавал весьма скромную сумму на ведение домашнего хозяйства, а на все прочие просьбы и намеки отвечал просто и лаконично: «Я не Рокфеллер».

Уже из этого эпизода можно понять, что наш брак вряд ли можно было считать идеальным. Прописавшись в моей довольно убогой трехкомнатной «распашонке», доставшейся мне от бабушки с дедушкой, царствие им небесное, Иван как-то сразу почувствовал себя коренным москвичом и хозяином этой жизни. Откуда у него, сугубо русского человека, появились восточные замашки в быту, не знаю. Но они появились.

Его полная свобода вовсе не компенсировалась моей: с работы я должна была нестись домой, попутно закупая продукты и забирая Алешку сначала из детского садика, потом с продленки, и сидеть дома, ожидая с горячим ужином своего господина и повелителя, во сколько бы он ни соизволил заявиться. Беседы наши сводились к обсуждению сугубо бытовых проблем, а супружеские отношения…

Не знаю, возможно, я вообще малотемпераментная женщина, и чтобы довести меня до соответствующего состояния, нужно приложить немало терпения и умения. У Володи это как-то практически всегда получалось. У Ивана – никогда, со всеми проистекающими отсюда последствиями. А когда выяснилось, что больше детей у меня по ряду причин не будет, супруг и вовсе охладел к нашему общему ложу и выставил меня из каморки, которую гордо именовал «кабинетом». Вторая изолированная комнатушка, естественно, предназначалась сыну. Местами же моего постоянного обитания были кухня и проходная комната – «зала», как ее величали мои провинциальные свекры. Действительно зала – четырнадцать «квадратов», хоть балы задавай.