Одинокие ночи вдвоем

И я решительно направилась к двери. Адам, конечно же, вышел из квартиры со мной. Мы немного постояли на пороге, словно приходя в себя и готовясь разбудить людей, для которых наше появление (особенно для Оли) станет настоящим испытанием. Потом я позвонила. И сразу же, ну просто в это же мгновенье пожалела о содеянном. Я вдруг поняла, что только ночью люди способны совершать совершенно абсурдные, можно даже сказать, безумные поступки. Что ночью мозги работают совершенно иначе, нежели днем. И многое видится по-другому. Конечно же, мы перепугаем их. А они и так травмированы самой жизнью и последними трагическими событиями. Застанем их врасплох? Да, это так… Но ведь они, услышав звонок, могут подумать, что пришли по их душу, что снова какая-нибудь милицейская проверка или еще что-нибудь такое, в этом же духе…

– Адам, мы с тобой сошли с ума!!! Так нельзя!

– Да ладно, – тихо отозвался Адам, на бледном лице которого тоже читался страх и растерянность. – Теперь-то чего? Вон… слышишь? Шаги!

Мы услышали:

– Кто там?

И почти сразу же дверь распахнулась. Вероятно, вопрос «кто там?» произносится людьми автоматически, тем более что в двери был глазок, в который Валентин Юдин нас и увидел. Заспанное лицо, глаза, щурящиеся от яркого света в подъезде…

– Валентин? Кто там?

За его спиной возникла растрепанная, в пижамке, Оля.

– Извините нас… Но нам надо срочно кое-что узнать о вашем соседе, – поспешила я задать вопрос, чтобы они сразу поняли, что мы интересуемся не их жизнью, а жизнью соседа. И было так стыдно, стыдно.

– Проходите, – распахнул дверь Юдин. На нем был длинный черный халат, который, распахиваясь, открывал голые белые волосатые ноги.

На кухне, где Оля готовила нам всем кофе, я рассказала Валентину о сумке. О том, что мы подозреваем, что в квартире Орешиных был кто-то еще…

– Я никого не видел, – замотал головой Валентин. – Правда, никого.

– А это точно… Орешин? – задал свой вопрос Адам и напрягся, я это почувствовала.

– Как это? – Оля резко повернулась и, кажется, даже моментально окончательно проснулась. – Вы что же это, думаете, что это был не дядя Вадим? Но кто же?

– Но и вы тоже поймите… В квартире пахнет другим человеком… Я не собака, конечно, но эта сумка. Все эти предметы… Этот чифир!! Валентин, надеюсь, вам не надо объяснять, что такое чифир?

– Я понимаю… Но могу точно сказать – Вадим не увлекался ни чифиром, ни горячительными напитками… Он пил исключительно хороший чай, он разбирается в чае…

– У него такие красивые чашки… чайный сервиз… – вдруг сказала Оля. – Даже я знаю, что такое чифир.

– Скажите, а если бы к нему приехал какой-нибудь друг, скажем, который вернулся из тюрьмы…

– Нет, это исключено. Во-первых, у него не могло быть таких друзей, а во-вторых, он бы сказал мне… Хотя… Всякое может быть… Но я никого не видел, ни о ком не слышал. В квартире было тихо. А где эта сумка? Хотел бы я на нее взглянуть…

– И я тоже! – сказала Оля, ставя перед нами чашки с кофе.

– Хорошо, пойдемте, и вы сами все поймете…

Мы вернулись в квартиру Вадима. И, как это бывает во сне – все исчезло… Не было ни сумки с бульонными кубиками, ни кружки с остатками чая… Остался разве что запах, едва уловимый, запах несчастья, одиночества и полного отсутствия будущего…

Мы с Адамом переглянулись. Получалось, что мы обманули Валентина и что наш ночной, лишенный всякой вежливости и такта визит был не чем иным, как попыткой выяснить, спит ли девочка Оля в своей постельке одна или же прижавшись к крепкому плечу Юдина…

– И где же сумка? – В тоне Валентина, однако, не сквозило иронии, напротив, он, казалось, поверил в то, что сумка действительно была. – Вы что, дверь оставляли открытой, когда к нам звонили?

– Да, я ее только прикрыла… – призналась я. – Но кому понадобилось красть старую, полную барахла сумку?

– Думаю, тому, кому она принадлежит, – ответил Валентин. – Или тому, кто так же, как и вы, понимает, что эта сумка совершенно не вписывается в стиль этой квартиры и жизни хозяев…

– А что, – сказал Адам, обливаясь потом, – если этот человек… где-то здесь… близко?…

Ему было страшно, я это чувствовала, и этот страх передался мне.

Глава 22

2008 г., ноябрь

Распрощавшись с Валентином и Ольгой, мы, извинившись за то, что побеспокоили их, постарались как можно скорее покинуть квартиру Орешина, сели в машину и поехали в Чернозубовку. На ферму. Сна, конечно, как не бывало. Адам всю дорогу молчал. И только когда показался одинокий, но яркий фонарь, освещавший площадку перед воротами фермы, уже, вероятно, ту самую часть, где и металась, спасаясь от собак, Маша Орешина, Адам проронил:

– Окна, конечно же, все темные. Как мы проникнем туда? Ох, Глаша, что-то мне не по себе…

– А ты надеялся, что в окнах горит свет и многочисленные родственники готовятся к поминкам? Если они и есть, то спят. Пойдем, попытаемся дозвониться.

– Ты хочешь их разбудить?

– Ну и что? Скажем, что нам надо поработать в доме, что дело сложное, требует принятия определенных мер, в частности, нужно срочно разыскать здесь какую-то недостающую деталь, улику…