Одинокие сердца (ЛП)

— Даже знать не хочу, как ты докатился до таких мыслей о своей подруге, Поттер. Всю оставшуюся жизнь тебе будет стыдно перед самим собой. Единственное, о чём хочу предупредить: проследи, чтобы твои авроры держали языки за зубами. Подобное дерьмо не должно покинуть этих стен. Понимаешь? Если эта грязь попадёт на страницы газет, она нанесёт значительный ущерб не только и не столько мне, сколько Гермионе.

— Авроры никогда не проболтаются — они настоящие профессионалы.

— Я не был бы так уверен. Неприятности случаются там, где их совсем не ждёшь, Поттер… На этом закончим. Могу ли я теперь войти?

Поколебавшись, Гарри всё-таки отошел от двери.

— Надеюсь, ты не наделаешь глупостей, Малфой. Сомневаюсь, что ты хочешь оказаться в Азкабане из-за этого жалкого подобия человеческого существа.

Люциус коротко кивнул, дав понять, что принял к сведению напутствие, но его свирепый взгляд не предвещал для пленника ничего хорошего.

В ту секунду, когда Малфой вошёл в комнату и закрыл за собой дверь, Гарри устало опустился на стул. Сейчас его интересовали два вопроса: во-первых, как его самая близкая подруга оказалась в центре подобных событий, и, во-вторых, сколько именно министерских правил он нарушил, начиная с утра пятницы. Гарри вздохнул.

«От этих Малфоев вечно одни неприятности».

Внутри комнаты для допросов

Войдя в камеру, всё своё внимание Люциус сосредоточил на человеке, привязанном к стулу. На лице Долохова медленно растекалась безумная ухмылка.

— Люциус, старый друг, — прошипел он.

— Антонин, вот мы и снова встретились…

Долохов открыл было рот чтобы что-то ответить, но «Силенцио» заткнуло его прежде, чем он успел издать хоть какой-то звук. Улыбка тут же погасла, а взгляд стал насторожённым и обеспокоенным: заключённого напугало угрожающее выражение на лице гостя. Попытка вдохнуть глубже, чтобы успокоиться, была пресечена Малфоем, с силой надавившим палочкой ему на горло. Теперь Антонину приходилось буквально бороться за каждый глоток воздуха.

— Я за последние несколько суток тебя уже наслушался. Так что теперь ты меня послушай. За смерть Нарциссы мне бы следовало убить тебя, подонок ты вонючий. Однако обстоятельства вынудили меня сохранить твою жизнь. Ну, это и к лучшему — ведь теперь ты будешь гнить в Азкабане до конца дней своих. А мне даже не придётся марать руки твоей грязной кровью.

Люциус шагнул назад, убрав палочку от горла пленника, и хрипы, от которых кровь стыла в жилах, прекратились. Долохов смог вздохнуть свободнее и несколько расслабился. Безумная кривая ухмылка снова расползлась по его лицу.

Бросив на Антонина убийственный взгляд, Малфой развернулся и очень медленно направился к двери. Затянутая в перчатку ладонь уже коснулась дверной ручки, но Люциус замер и после недолгой паузы произнёс:

— Ах да, кстати… — он повернулся к Долохову, — ещё одно уточнение… — и прорычал, впиваясь в жертву глазами.

С грацией дикого опасного хищника он стремительно преодолел разделяющее их пространство и одним сильным, точным ударом трости заставил стул с привязанным к нему заключённым опрокинуться. Когда затылок Антонина с отвратительным звуком стукнулся о каменный пол, и под ним начала растекаться тёмно-красная лужа, на лице Малфоя тоже появилась кривая ухмылка. Он шагнул вперёд и, нависнув над лежащим человеком, посмотрел в его застывшие от испуга глаза.

— Больше никогда твой грязный рот не запятнает имя моей женщины. Ты слова не произнесёшь ни о Нарциссе, ни о Гермионе.

С этими словами он наступил Долохову на горло. Надавив всем весом, Люциус дождался, пока под ногой раздался тихий хруст, а глаза пленника закатились под веки, и, удовлетворённо хмыкнув, вышел из камеры с чувством выполненного долга.

Насторожённый довольным видом Малфоя, Гарри тут же кинулся в комнату. Мгновенно оценив обстановку, он крикнул:

— Что ты натворил?

— Расслабься, Поттер. Он просто упал… Видимо, что-то не в порядке со стулом.

Люциус развернулся, заставив мантию взметнуться элегантным вихрем, и ушёл, помахивая тросточкой.

Суббота, вечер. Дом Гарри Поттера

— С ума сойти! Почему ты нам ничего не рассказала? Когда ты узнала? — радостно восклицала Джинни.

— Что-то около месяца. Почему я никому не призналась? Не знаю, Джинни… Всё казалось таким сложным… — Гермиона устало улыбнулась.

Подруги сидели на диване и болтали без умолку, а довольный Гарри любовался ими. После того как он с рук на руки сдал Долохова в госпиталь при Азкабане, ему наконец-то можно было идти домой. По пути он заскочил к Гермионе и забрал её в гости — выяснить некоторые моменты и пообщаться с Джинни.

— Чего я никогда не пойму — если ты знала, что беременна, как могла согласиться на план, предложенный Малфоем? — спросил он.

— Гарри, когда соглашалась, я ещё ни о чём не подозревала. Я узнала об этом позже.

— Почему не отменила, когда всё стало ясно? — продолжал допытываться друг.

Гермиона покачала головой.