Одинокие в раю

Продавец достал платок, смачно высморкался и поверх платка посмотрел на докучливую посетительницу. Работа, что предлагалась, и впрямь была непростой: шнырять по лесхозам, закупать товар, везти его в город. А оплата только после продажи товара, да и то не очень завидная. Пять процентов от стоимости метра товара. Тамара уже прикинула: к примеру, церападус, изображенный на стенной рекламе, – гибрид вишни и японской черемухи, ствол высотой до четырех метров, – стоит тысячу рублей за метр…

– Что же получается? За какой-то церападус я получу на руки двести рублей, – раздумчиво проговорила Тамара.

– Так это когда он вымахает до четырех метров-то, – пояснил продавец. – Мы продаем черенок. А он от силы тянет на метр. От метра и танцуй – пятьдесят рублей тебе отстегнут. – И добавил с укором: – А то считает себе по взрослому стволу…Тогда за один ясень или клен рейнский богачкой станешь, те деревья до семи метров вырастают…

Сырые стены конторы смотрели на Тамару красочными фото деревьев и кустарников. Вот пышный вяз шершавый на фоне нежного неба. Или рододендрон, осыпанный цветами, похожими на розу. На большом плакате у двери красовался барвинок со своими узкими листьями… Неожиданно кустарник зашевелился, и, как почудилось Тамаре, из-за листьев высунулась голова мужчины в зимней шапке.

– Могу я видеть Михайлова? – вопросил Грин Тимофеевич через порог.

– Какого Михайлова? Сережку, что ли? – отозвался продавец. – Он уволился.

– Вот те раз! Обещал подобрать мне саженцы для дачи и уволился, – расстроился Грин Тимофеевич.

– Дверь-то прикройте, не лето еще, – повысил голос продавец.

Грин Тимофеевич переступил порог и прикрыл дверь.

– Может, я смогу быть полезен? – взглянул продавец.

– А где он сейчас работает, Михайлов? – спросил Грин Тимофеевич.

– Хрен его знает, – неохотно отозвался продавец. – Бегает где-то, сшибает копейку.

Грин Тимофеевич оглядел помещение, задержал взгляд на Тамаре: не помешал ли он переговорам, не показал ли себя нахалом, нет?!

– Она просто так сидит, трудоустроиться желает, – пояснил продавец и погладил ладонью лысину. – Видать, не сгодились условия: мотаться по лесхозам, товар добывать. Это тебе не дизайнер по ландшафту, в белых перчатках…

– Как раз мне и требуется такой консультант, на дачу, – обронил Грин Тимофеевич и улыбнулся.

И Тамара улыбнулась ответно.

– Смешной вы. На лошадь похожи, – простодушно проговорила она.

– На лошадь? – удивился Грин Тимофеевич без обиды.

Но почему-то обиделся продавец.

– Сидит тут, насмешки придумывает – процедил он. – Человек ей в отцы годится. А то и в деды!

– На лошадь в шапке, – упрямо продолжила Тамара.

Она злилась. Опять сорвалось с работой. Опять возвращаться к Наде, в ее опостылевшую квартиру. Но покидать сейчас этот уютный сарай с деревьями на красочных плакатах Тамаре не хотелось…

– Как же мне быть-то? – вслух раздумывал Грин Тимофеевич. – Вроде бы мы договорились… Куда же он подевался, этот Серега Михайлов?

Продавец пожал плечами и пообещал все передать, когда появится Михайлов…

– Ага! – Грин Тимофеевич продиктовал номер своего телефона и добавил: – Спросить Грина Тимофеевича. Или просто Грина… Собственно, спрашивать не надо, я обычно тут как тут…

– Грин, – записал продавец. – Известная фамилия.

– Имя это, имя, – с привычной обреченностью ответил Грин Тимофеевич. – Так меня назвали папа с мамой…

Тамара фыркнула, прикрыв пальцами губы.

– Что смешного? И у меня были папа с мамой когда-то, – шутливо проговорил Грин Тимофеевич. – Надеюсь, как и у вас…

– Я в Питере сирота. Круглая, – продолжала смеяться Тамара.

– Бедняга, – тем же тоном посочувствовал Грин Тимофеевич. – Надо бы вас удочерить…

– Согласна, – кивнула Тамара.

– Такую удочеришь, останешься без штанов, – вмешался продавец.

– А вам что за забота?! – все веселилась Тамара. – Без штанов даже интересней.

Грин Тимофеевич замахал руками, покачал головой и, не простившись, вышел…

В узком кругу радостей Грина Тимофеевича Зотова особое место занимал подобный променад… Ветерок запускал пальцы во взъерошенную шевелюру ветвей и разносил запах молодой листвы. Солнечные блики рисовали на тротуаре живые тени деревьев. Грин Тимофеевич старался их пришлепнуть, но ветерок игриво уводил тени в сторону, приглашая повторить забаву… Грин Тимофеевич стянул с головы шапку, и ветерок тотчас пометил темя прохладным компрессом. Помешкав, он вытянул из куртки пакет, припасенный на всякий случай, сунул в пакет шапку. Пожалуй, и куртку придется сменить на серый жилет. Жилет, как и куртку, подарила ему Зоя к шестидесятилетию, десять лет назад. Грин Тимофеевич с особым трепетом ждал поры, когда можно будет сбросить надоевшие за долгую зиму одеяния и влезть в более легкие одежды, особенно в серый жилет, что непостижимо хранил запах ее тела. Зоя вообще питала слабость к мужским вещам и сама какое-то время носила этот удобный жилет, которому, видимо, не было сносу.