Одинокий голос в темноте

Эми тяжело было переварить услышанное. Она начинала понимать, почему Итана здесь преимущественно называли «Тварь» или «Червь». Но это не значило, что сама Эми стала воспринимать его как проклятье… а по лицу Ричарда можно было догадаться, что рассчитывал он именно на это. К сожалению для него, Эми все еще сохраняла нейтралитет и дожидалась того момента, когда сможет больше узнать у самого Итана.

Как он там?

Эми прикрыла веки и на долю секунду ощутила оглушающую внутреннюю пустоту, холод ее собственных костей. Поморщившись, она с грустью открыла глаза и вновь оказалась в залитой солнцем комнате.

— Кто написал «Интерлюдию»? В моей книге на корешке имя было стерто.

— В третьем томе имя было — Итан Холлоуэй. Не знаю, совпадение эти их имена или нет.

— А первого тома у тебя нет?

— К несчастью. Думаю, он уже у Льюиса. Слишком долго тот на свободе. И нет, я понятия не имею, что этот псих собирается делать с книгами. Одно время мне казалось, что он пытается выяснить способ раз и навсегда убить червя. Но прочитав твой второй том, а также третий и четвертый, даже не знаю… Терзают меня сомнения, что первый будет особо полезен.

— Первый том… — мозг Эми упрямо строил логическую цепь. — Вдруг именно в первом томе говорится о появлении Итана и его первом носителе?

— Может быть, — пожал плечами Ричард. — Теперь нам до него не добраться.

Эми закончила собирать разбросанные страницы, разложила в книге по номерам. Ей было о чем подумать, но почему-то именно сейчас не особо хотелось. Она почувствовала, как тупая пелена начала сковывать извилины ее мозга — последствие стресса. Хотелось просто оставить ситуацию такой, какая она есть. Но Ричард смотрел на Эми так, будто от ее решений могла зависеть судьба целого мира. Тем не менее какое-то время он стоически молчал, а потом вдруг произнес:

— А, ладно, Эми…

Она принесла к столу очередную стопку и вопросительно посмотрела на брата. Тот почесал основание шеи, хмурясь.

— В чем дело?

— Ты умеешь пробудить совесть. Я уже и забыл.

Ричард медленно и неохотно стал помогать собирать разбросанные им же книги.

Общее занятие всегда сближает, даже если это всего лишь уборка. Эми не удивилась, когда они с Ричардом принялись подкалывать друг друга, как будто они все еще дети. Даже сейчас Ричард знакомом хитро прищурился, когда в него прилетел сложенный из страницы бумажный самолетик. И хоть впервые за все это время, проведенное рядом с ним, она ощутила семейное тепло, Эми решилась нарушить идиллию.

— Скажи честно, где ты был все эти годы? Почему уехал, ничего не рассказав?

Ричард немного грустно усмехнулся. Конечно, он ожидал, что рано или поздно этот разговор состоится.

— Я уехал, потому что не хотел в тюрьму… или психушку. Очевидно же. Я раскаиваюсь в том, что сделал, но я был слишком напуган. Труслив. Как сказал бы наш отец. Я знаю, что родители думают по этому поводу. Точнее догадываюсь, они наверняка первые же меня прокляли. Когда я увидел Коула всего в крови и когда понял, что ничем не могу помочь, пути назад не было.

— Отец простит тебя, если ты ответишь за свой поступок.

Ричард отвернулся, ставя одну из книг на полку, а не кидая в общую кучу.

— Между свободой и прощением я выбираю свободу. Вот и все.

Понятно, что он хочет поставить точку в их разговоре, но Эми не могла позволить все закончить вот так.

— Знаешь, неважно. Я верю, что если они увидят тебя, дадут тебе еще один шанс.

— Ты серьезно? — Ричард все же обернулся, сейчас он зло смотрел на нее исподлобья. — Дадут, если я полжизни проведу в тюрьме. А я не хочу, понимаешь? Не нужно мне их прощение. Одобрение ничье мне тоже не нужно.

Она разозлила его, сильно, задела за живое — видно по лицу. Поняв, что был слишком откровенен, Ричард замолчал и сжал губы в тонкую линию. Усталый вздох сам вырвался из его груди.

— Я надеюсь, что когда-нибудь вы помиритесь, — призналась Эми. — Понимаю, что звучу слишком самонадеянно, но может я как-нибудь смогу организовать вашу встречу на нейтральной территории. Чтобы вы просто поговорили.

Ричард фыркнул.

— Ну, конечно. Отец первым делом вызовет полицию.

— Может, и не вызовет. Ричард, они очень любят тебя и совсем не знают, что происходило с тобой все эти годы. Они волнуются за тебя, даже если и не показывают этого.

— Я позор семьи. Ничего они не волнуются. Просто вычеркнули меня из жизни, я прав? Сделали вид, будто я не существую, верно? В их духе. С дедом они также поступили.

Эми прикусила язык, потому что в последнем Ричард однозначно был прав. К счастью, он не заставил ее отвечать на эти неудобные вопросы, а решил продолжить свою речь: