Одинокий голубь

— Билл вез меня в Форт-Уэрт, — сказала она. — За тем он встретил старика Сэма где-то у Уако, они напились, и он продал меня Сэму.

Она так и не объяснила, кто такой Билл, но Роско не стал к ней приставать. Он решил отложить решение вопроса о том, что с ней делать, по крайней мере на один день. Осиные укусы болели, и он считал, что не способен на мудрое решение, пока видит всего одним глазом. А вдруг им встретится поселок, где найдется семья, нуждающаяся в помощнице, и он сможет ее там оставить?

Главная проблема заключалась с том, что у него была всего одна лошадь. Как-то нехорошо, если он поедет, а она пойдет. Верно, она почти ничего не весила. Мемфис вполне сможет везти их обоих.

— Ладно, оставайся на пару дней, — разрешил он. — Может, нам встретится местечко получше, где ты сможешь остаться. Я бы не хотел, чтобы ты возвращалась.

— А я и не вернусь, — объявила девушка. — Старик Сэм меня убьет.

Когда Роско предложил ей стремя, чтобы сесть на лошадь, она как-то странно посмотрела на него.

— Я не возражаю против того, чтобы идти пешком, — сообщила она.

— Но нам придется торопиться, — заметил он. — Джули далеко впереди. Так что прыгай сюда.

Девушка послушалась. Мемфис пришел в негодование, но был слишком ленив, чтобы закатывать истерику. Дженни пальцами ног зацепилась за подпругу, а руками вцепилась в седло.

— Высоко, верно? — сказала она. — Я могу видеть поверх кустов.

— Ты говори, если я не туда поеду, — попросил Рос ко, когда они перебрались на другой берег ручья. — Я не могу позволить себе проехать мимо этого Сан-Антонио.

44

К северу от Сан-Антонио местность, к всеобщему удовлетворению, начала очищаться. Две недели мескитовых зарослей довели всех до ручки. Постепенно заросли стали реже и чаще попадались открытые пространства. Травы тоже стало больше, а стадо делалось все более управляемым. По большей части скот пасся, так медленно передвигаясь, что Ньют решил, пройдет вечность, прежде чем они доберутся до границы Техаса, не говоря уж о Монтане.

Он все еще занимался отстающими. Благодаря траве, работа не была уже такой грязной. Он по большей части просто ехал вместе с братьями Рейни, обсуждая, что им еще может встретиться в пути. Больше всего их интересовал вопрос, в самом ли деле покончено с индейцами или нет.

Вечерами вокруг костра чаще всего рассказывались всяческие истории про индейцев, причем рассказчиком выступал главным образом мистер Гас. Как только ковбои вошли в ритм ночной работы, капитан снова взялся за свои старые привычки, то есть старался держаться на расстоянии от остальных. Почти каждую ночь он седлал Чертову Суку и уезжал. Некоторые работники не уставали удивляться.

— Как ты думаешь, может, ему не нравится, как от нас пахнет? — спросил как-то Берт Борум.

— Если так, то я его не виню, — сказал Джаспер. — Пи не мешало бы стирать свое нижнее белье чаще, чем дважды в год.

— Капитан любит уезжать, — заметил Пи, не обратив внимания на выпад насчет его белья.

Август играл в карты с ирландцем и Липпи. Ставки были чисто теоретическими, поскольку он уже выиграл их жалованье за полгода вперед.

— Вудроу любит ездить и нюхать ветер, — объяснил он. — Он так кажется себе умнее. Разумеется, он первым погибнет, если остался хоть один стоящий индеец.

— Надеюсь, их не осталось, — вмешался Липпи.

— Ты им не нужен, — уверил его Август. — Их сумасшедшие не интересуют.

— Жаль, что у нас нет повара, — сокрушался Джаспер. — Мне чертовски обрыдло есть помои.

На это жаловались все. После отъезда Боливара еда бывала разной, поскольку каждый пробовал себя на этом поприще. Калл заезжал в несколько поселков, надеясь нанять повара, но пока ему не везло. Август обычно готовил завтрак, причем заботился только о себе и своих вкусах, вызывая много жалоб, поскольку предпочитал яичницу, которую многие ковбои, особенно Диш Боггетт, ненавидели.

— Я люблю слабо поджаренные яйца, — говорил Диш каждое утро, беспомощно наблюдая, как Август их усиленно мешает и выливает в огромную сковороду. — Не делай этого, Гас, — просил он, — желток и белок должны быть отдельно.

— Они все едино у тебя в животе перемешаются, — возражал Август.

Диш был не единственным, кто ненавидел яичницу в гасовском исполнении.

— Я не ем белок, по возможности, — говорил Джаспер. — Я слышал, он вызывает слепоту.

— И кто сказал тебе такую чушь? — поинтересовался Август, но Джаспер не смог вспомнить.

Но к завтраку все обычно бывали настолько голодными, что ели все подряд, непрерывно жалуясь.

— В этом кофе крышка от котла не утонет, — сказал Калл как-то поутру. Он всегда приезжал к завтраку.

— Мы живем в свободной стране, — напомнил им Август. — Кому не нравится кофе, может его выплюнуть и сварить себе сам.

Но никто не шел на такие крайности. Поскольку Калл не видел смысла останавливаться днем, без завтрака было не обойтись, кто бы его ни готовил.

— Нам срочно нужен повар, пусть самый плохой, — заключил Август. — Слишком опасной становится ситуация для такого бесценного человека, как я. Кто-нибудь может пристрелить меня из-за яиц.

— Ну, Остин уже близко, — ответил Калл. — Попытаюсь там.