Одинокий голубь

По утрам она не вставала, пока не чувствовала запах сваренного Чоло кофе. Она уже привыкла доверять Чоло варить кофе в основном потому, что делал он это лучше, чем она. Она лежала на одеяле, наблюдая, как сползает к реке туман, и дожидаясь, когда на цыпочках придут девочки. Они всегда ходили на цыпочках, как будто могли нечаянно разбудить отца, хотя его глаза были постоянно открыты.

— Ма, ты еще спишь? — спрашивала Салли. — Мы уже давно встали.

— Хочешь, соберем яйца? — предлагала Бетси. Она обожала это занятие, но предпочитала собирать яйца вместе с матерью. Некоторые куры отличались раздражительностью и клевались, когда Бетси пыталась вытащить из-под них яйцо. Клару же они никогда не трогали.

— Я лучше соберу вас, — говорила Клара, прижимая к себе дочек. Когда солнце освещало бескрайние равнины, а обе ее девочки были рядом, она уже не так плохо относилась к себе, как одинокой ночью.

— Ты что, не хочешь вставать? — спросила Салли. В ней было куда больше от отца, чем в Бетси, и ее беспокоило, что мать лежит в постели, когда солнце уже поднялось. Ей это казалось неправильным, во всяком случае, отец часто огорчался по этому поводу.

— Ладно, тихо, — сказала Клара. — Солнце только что взошло.

Она никогда не умела рано вставать, несмотря на большую практику. Она поднималась по обязанности и готовила завтрак Бобу и работникам, которые были в этот момент в доме, но никогда это у нее не получалось так быстро и четко, как хотелось бы Бобу. Она всегда радовалась, когда он уезжал продавать лошадей и она могла поспать подольше или просто полежать в постели и почитать те журналы, которые она заказывала на востоке или в Англии.

В журналах для женщин печатались дамские рассказы и отрывки из романов, в которых женщины вели образ жизни, настолько отличный от ее собственного, что ей иногда казалось, что она живет на другой планете. Ей нравились дамы у Теккерея больше, чем у Диккенса, а еще больше — у Джорджа Элиота. Но почта доставлялась так редко. Иногда ей приходилось ждать по два-три месяца своего журнала и раздумывать, что же произошло с героями рассказов. Читая рассказы, написанные женщинами, не только Джорджем Элиотом, но и миссис Гор, миссис Гаскелл и Шарлоттой Янг, ей иногда хотелось заняться тем же, что и они, — писать рассказы. Но эти женщины жили в городах, у них было много друзей и родственников. Она теряла присутствие духа, глядя в окно на пустые равнины, и понимала, что даже если бы у нее было время и умение писать, подходящей темы она бы не сыскала. После смерти Мод Джонс она редко встречалась с другими женщинами, да и родственников у нее, кроме мужа и детей, не было. Имелась тетка в Цинциннати, но они переписывались не чаще двух раз в год. Ее героями, возьмись она за перо, стали бы лошади и куры, потому что все знакомые мужчины не казались ей достаточно интересными. Во всяком случае, ни один из них не умел говорить так, как герои английских романов.

Иногда ей хотелось побеседовать с человеком, писавшим рассказы и печатавшим их в журналах. Ей интересно было узнать, как это делается: пишут ли они о людях, которых знали, или придумывают героев. Она один раз даже заказала себе писчей бумаги, собираясь попробовать, даже если она не знает как, но то случилось в те далекие, полные надежд годы; когда мальчики еще были живы. При той работе, которая падала на ее плечи, она так и не выбрала время, чтобы сесть и что-то написать, а потом мальчики умерли, и все изменилось. Когда-то один вид бумаги приносил ей надежду, но после смерти детей она перестала обращать на нее внимание. Бумага стала служить еще одним укором, подтверждением невыполнимости ее желаний. Однажды она сожгла всю бумагу, дрожа от гнева и боли, как будто бумага, а не погода, была причиной смерти ее сыновей. И на какое-то время она перестала читать журналы. Она ненавидела описываемую в них жизнь: как могли люди так разговаривать и тратить время на балы и вечеринки, когда умирают дети и их приходится хоронить?

Но прошло несколько лет, и Клара снова стала интересоваться рассказами в журналах. Она обожала читать вслух, поэтому зачитывала отрывки из них дочерям, стоило им немного подрасти. Бобу это не сильно нравилось, но он терпел. Ни одна из знакомых ему женщин не читала столько, сколько его жена, и он считал, что здесь кроется причина ее своеобразного тщеславия: ее особенно внимательного отношения к своим волосам, к примеру. Это же надо, каждый день их мыть и расчесывать. С его точки зрения — пустая трата времени. Волосы, они волосы и есть.