Одинокий некромант желает познакомиться

– А разница, что вносить… как это… сейчас… глобальные изменения в структуру объекта можно исключительно после согласования с арендодателем.

И согласовать не получится. Вот же… Иногда Глебу начинало казаться, что вся его затея изначально нежизнеспособна.

– Он попытается изменить условия, однако… сам понимаешь.

– Понимаю.

– В рамках соглашения мы можем реставрировать помещения, но не перестраивать.

А перестройка нужна.

– И что он предлагает?

– Торговаться. И принять неустойку от арендодателя. А он постарается, чтобы сумма была приличной.

– То есть закрыться?

И найти новый город, в котором им снова будут не рады, а мальчишки, и без того не слишком доверяющие миру, окончательно убедятся, что они в нем лишние.

– Не совсем. Тут такое дело… Смотри, сугубо технически нам пришлось бы отстраивать заново две трети школы. Там и фундамент гулять пошел, и трубы пришли в негодность. А добавить помещения, которые под защитой, то и все.

У первой папки были засалены уголки. И ленточки, закрывавшие ее, поистрепались. Налипла пыль, прикрывая след от влажной кружки.

– Дом, в отличие от школы, в твоей собственности. И устраивать ты можешь здесь хоть школу, хоть публичный дом…

– То есть?

– Сам особняк, конечно, не очень годится, но если добавить пару пристроек, выкорчевать сад…

– В центре города?

Земляной пожал плечами: мол, сами виноваты.

– Уложение об образовании не говорит, что школы должны быть за городом.

– Полагаю, там говорится об обыкновенных. Или светлых…

– Глебушка, – Земляной погрозил пальцем, – неужели ты настолько двуличен? В нашем государстве, чтоб ты знал, обе стороны силы равноуважаемы, а потому…

Потому город не просто не обрадуется.

– Я согласился.

– Что?!

– А какие варианты? Бодаться с градоправителем, пытаясь отстоять те развалины? Точнее, свое право в них что-то сделать? Или собирать манатки и переезжать снова? Мне эти переезды вот где сидят, – Земляной резанул себя ладонью по горлу. – И не только мне… Здесь хотя бы жить можно. А как вспомню прошлый сарай с клопами, так вздрогну.

– Да не было там клопов!

– Просто они тобой брезговали. Опять же, Анну оставить придется. Она от своих цветочков не уедет, а цветочки все мы не потянем, и убийство это. С ним мы надолго застряли. Поэтому да, Глебушка, я засунул заботу об окружающих в задницу и согласился. Более того, я скажу, что мы – два идиота, которые не подумали об очевидном, с самого начала следовало купить земли и слать всех лесом.

Глеб вздохнул.

– Смотри. Дом есть? Есть. Подвалы? На первое время хватит. А там… контур стоит. Защита держится. Первую пару лет все одно ни с чем серьезным работать не будем. Гостиные определим под временные классы. Жить тоже есть где. Остальное как-нибудь… Павлуша обещал архитектора прислать, чтобы нарисовал чего. А там год-другой – и отстроимся, и никто нас не сковырнет, сами кого хочешь сковырнем.

Самое странное, что в этом имелась толика здравого смысла.

И да, пара лет, пока мальчишки научатся ладить с собственной силой – безобидные проклятья, руны и простейшие заготовки, которые тоже в ювелирной мастерской не закажешь.

Чердак здесь просторный, хотя и хламом забит. Дом стоит. Слегка подновить, и ладно.

Но потом? Что будет, когда дело дойдет до создания големов, которых далеко не всегда удается взять под контроль? Или работа с нежитью? Практические занятия?

– Полигон можно и в лесу где обустроить или выкопать очередной подвал поглубже. В подвале даже удобней.

– Здесь не обрадуются.

– Ничего, – Земляной был полон оптимизма. – Сперва позлятся, а потом привыкнут. Еще вот убийцу найдем…

Глава 25

Проще сказать, чем сделать.

Первая папка. Девица Клименко, мещанского сословия, двадцати двух лет от роду. Работала при местном госпитале. Отзывались о ней хорошо, добрая, понимающая. Правда, слегка нехорошая с лица, а потому и заневестившаяся.

Она была округлой. И рябой.

Волосы зачесывала гладко, заплетая тугую косу. И коса эта не растрепалась даже после смерти. Нашли ее в подворотне, изуродованной, изрезанной и изломанной. Тело, брошенное в мусорной куче, поели крысы.

Глеб перелистывал страницу за страницей.

Опросы свидетелей, которые, как водится, ничего не видели и не слышали. Коллеги. И неизвестный любовник, в существовании которого все были уверены. Она изменилась незадолго до смерти. Повеселела. Одеваться стала не то чтобы модно, но… Серьги. И колечко. Предложение, которое ей сделали, и она согласилась. За нее радовались, а вон как вышло.

Его искали, и старательно, потому как очень уж громким вышло дело.

Глеб закрыл папку.

Пять лет прошло, и выходит, что не нашли. А ведь она, судя по всему, не была первой, уж больно знакомым получился рисунок порезов, скрытый коркой крови, но все одно узнаваемый.

Второе дело. И вновь девица. Мещанского сословия. Не особо красивая, не избалованная вниманием, найденная мертвой на берегу реки.

Тайный поклонник. Кольцо, которое она показывала подруге по секрету. Поиски. Четверо задержанных, но ни одного, кого удалось привлечь.