Одинокий орк: Странствия орка; Возвращение магри

В зале они были не одни. Тут и там между колоннами — чтобы обхватить каждую, понадобилось бы человек пять или шесть, не меньше — прохаживались группы пестро разодетых альпов. Большинство мужчин щеголяли в балахонах, которые скрывали их фигуры от шеи до пят, оставляя открытыми лишь кисти ухоженных рук, часто с накрашенными ногтями и узорчатыми татуировками. Женщины, напротив, носили облегающую одежду, которая подчеркивала их фигуру. Некоторые обнажали грудь и плечи или оставляли открытой спину до ягодиц. У других разрезы на узких юбках были столь смелы, что внимательный взгляд мог заметить отсутствие нижнего белья. Бесшумно, не поднимая глаз, сновали слуги — смазливые мальчики в балахонах или темные альфары обоего пола.

Повод для сбора такого количества альпов, а тут присутствовали все Старшие Гнезда Ийеллилора, был радостный. Накануне у Правительницы родилась наследница, что было отдельным поводом для восторгов. Впрочем, правящее Гнездо могло себе позволить с той же пышностью отметить и рождение мальчика: ведь в будущем наверняка найдется немало Гнезд, которые захотят его приобрести и таким образом упрочить свои позиции.

В центре зала на небольшом расстоянии от пола в воздухе парил украшенный цветочным узором помост, на котором в окружении четырех женщин-волшебниц и четырех девушек-воительниц восседала молодая мать с новорожденной на руках. На полу у самого помоста стоял выставленный на всеобщее обозрение ее супруг — полностью обнаженный, разве что на шее, запястьях и щиколотках его сверкали и переливались драгоценными камнями украшения, — дабы все видели, от кого рожден младенец.

Появление лэда Ретьорфа не осталось незамеченным, несмотря на огромные размеры зала. Впрочем, Каспар быстро сообразил, что здесь не обошлось без магии: какие-то неизвестные ему чары, которые он ощущал как странную резь в глазах. Еле заметная рябь на поверхности колонн зрительно увеличивала зал и всю обстановку настолько, что ни у кого не возникало желания приблизиться, например, к стенам. Казалось, они находятся на приличном расстоянии.

На его хозяина начали оборачиваться, едва тот показался на пороге. По залу волной прошелся шепоток. Дамы открыто смотрели в его сторону, мужчины бросали косые осторожные взгляды, и даже молодая мать подняла голову, оторвавшись от созерцания дочки. Напряженное внимание было столь ощутимым, что в какой-то момент Каспар почувствовал головную боль и машинально закрылся, попутно набросив телепатический покров и на своего хозяина. Лэд Ретьорф вздрогнул, сбиваясь с четкого, по-военному чеканного шага. Он заволновался, и Каспар поспешил приблизиться.

— Вам не стоит беспокоиться, мой господин, — прошептал он. — Я взял на себя смелость…

— И глупость! — сквозь зубы бросил знатный альп. — Знай место!

Пришлось убрать покров и терпеть волну напряженного любопытства и внимания — другими словами, терпеть нарастающую головную боль.

Пройти мимо помоста было невозможно, и лэд Ретьорф замер, не дойдя нескольких шагов. Спина его напряглась. Стоявший позади Каспар не мог видеть выражение лица хозяина, но то, как он выдержал паузу прежде, чем коротко кивнул головой и промолвил: «Ойральта…», — сказало о многом. Эта молодая красавица с гладкой кожей слабого лилового оттенка и редкими среди альпов золотистыми волосами была ему небезразлична! Магри понял это за ту долю секунды, на которую лэд Ретьорф задержался возле помоста. Впрочем, заминка эта была столь коротка, что могла и померещиться, во всяком случае, остальные альпы явно ничего не заметили. Смерив отца ребенка нарочито оценивающим взглядом — разве что не полез щупать мускулы, словно барышник на рабском торгу, — хозяин Каспара отвернулся и пошел дальше.

В глубине зала снежно-сахарной горой стояло возвышение, на котором неподвижно замерли три фигуры: двое мужчин, похожих, как близнецы, поддерживали под руки женщину. Когда лэд Ретьорф приблизился, Каспар невольно вытянул шею: на «склонах» не было и намека на ступени. Возвышение, казалось, было укутано снегом: так же искрилось и переливалось холодными оттенками белого, серебристого, голубоватого и нежно-желтого, так же резало глаз бликами, так же казалось одновременно пушистым, невесомым и твердым. От него даже исходил холод!..

— О, лэд! Вы здесь!

Мягкий наигранно-удивленный голос принадлежал какой-то женщине. Возле нее находились молодой жеманный мужчина с подкрашенными глазами и губами и женщина в тесном, по фигуре, кожаном наряде. Еще несколько альпов обоего пола стояли позади.

— А где я должен быть, дражайшая Владычица? — фыркнул Ретьорф. — В могиле?

— О, Покровители с вами, лэд. — Глаза женщины странно блеснули. — Что вы такое говорите?

— Мне кажется или вы раздосадованы тем, что имеете неприятную возможность лицезреть меня, Владычица?

— Сознаюсь, вы доставляете мне некоторые хлопоты, — женщина склонила голову, — однако… это приятные хлопоты…