Одинокий волк

Он листает подборку черно-белых фотографий внутри книги: Люк Уоррен со своими волками, когда они были еще волчатами, когда выросли. Кормит, играет, отдыхает.

– Видите?

Эдвард указывает на снимок, на котором Люк в одном из вольеров, а на холме сидит и наблюдает за ним маленький ребенок. Он снят сзади, на голове капюшон толстовки. И подпись: «Кара Уоррен наблюдает, как ее отец учит Кладена и Сиквлу охотиться».

– Это не Кара, – говорит Эдвард. – Это я. Моя кофта, мои костлявые коленки, даже моя книга на траве. Мэдлен Лангл «Складка времени» – если поищете в сети, то увидите ту же самую обложку. – Он проводит пальцем по заглавию. – Много лет назад, когда я это увидел, то подумал: неужели в издательстве перепутали надписи, или уже тогда, сразу после моего отъезда, отец вычеркнул меня из своей жизни? – Он сверлит меня неожиданно колючим, напряженным взглядом. – Другими словами, не верьте всему, что написано.

Внутри дома все выглядит так, будто перевернули стеклянный шарик со снегом. На полу, на диване, в волосах открывшей двери женщины белеют крошечные перышки.

– Ой, – вскрикивает она, – неужели уже два часа?

Я звонила Джорджи Нг из больницы, чтобы узнать, когда удобно побеседовать с Карой. Но, глядя на двух крошечных орущих дьяволят-близнецов, которые гоняют по перьям в одних носках, я задумываюсь над тем, существует ли в этой семье удобное время хотя бы для чего-нибудь.

Только я переступаю порог, как перья прилипают к моей серой юбке, как металлические опилки к магниту. Сколько же придется их отчищать? Джорджи держит в руках пылесос.

– Прошу прощения за… за это. Дети есть дети, верно?

– Не знаю, у меня нет детей, – отвечаю я.

– И правильно, – бормочет Джорджи, выхватывая разорванную подушку у одного из малышей. – Неужели я невнятно сказала, что хватит? – вопрошает она. Потом с извиняющейся улыбкой поворачивается ко мне. – Вам лучше подняться наверх, чтобы побеседовать с Карой. Она в своей комнате, первая дверь справа от лестницы. Она знает, что вы должны прийти. – Она исчезает за углом, продолжая сжимать пылесос и бросаясь в погоню по горячим следам. – Джексон! Не смей запихивать сестру в машинку!

Осторожно обходя пух, я поднимаюсь по лестнице. Странно видеть в Джорджи Нг женщину, о которой упоминается в книге: бывшую журналистку, которая влюбилась в Люка Уоррена после репортажа за его страсть к волкам и которая слишком поздно поняла, что эта страсть не оставила места для нее. Я подумала, что сейчас она счастливее: у нее внимательный муж, другая семья. Кара не первая, кто разрывался между родителями после развода, но разница в образах жизни – чудовищная.

Я тихонько стучу в дверь.

– Войдите, – приглашает Кара.

Признаюсь, мне хочется посмотреть на девочку, у которой хватило духу заставить окружного прокурора выслушать ее. Кара выглядит юным, стройным, немного нервным существом. Ее правая рука прибинтована к туловищу, как сломанное крыло. У нее темные вьющиеся волосы до плеч и милые черты – она напоминает птенца, которого вытолкнули из гнезда.

– Здравствуй, – приветствую я. – Меня зовут Хелен, я временный опекун твоего отца. – По ее лицу пробегает тень, но слишком быстро, я не успеваю понять, что это означает. – Твоя мама сказала, если мы побеседуем здесь, это будет менее…

– Противно? – подсказывает она.

Она предлагает мне сесть за стол, а сама садится на кровать. Комната выкрашена в практичный синий цвет, на кровати стеганое одеяло со свадебными кольцами, одинокий белый комод. Это больше похоже на комнату для гостей, которые здесь тоже не частые.

– Знаю, как это для тебя тяжело, – начинаю я, доставая записную книжку. – Мне жаль, что приходится задавать тебе эти вопросы, но нам нужно поговорить о твоем отце.

– Понимаю, – отвечает она.

– До аварии вы жили вместе, верно?

Она кивает.

– Последние четыре года. Сначала я жила с мамой, но когда у нее родились близнецы, временами было тяжело чувствовать себя пятым колесом. Я хочу сказать, что люблю маму, люблю Джо, мне нравится, что у меня есть младшие брат и сестра, но… – Она замолкает. – Папа говорит, для волков начало и конец каждого дня – чудо. А тут каждый день начинается с чашки кофе, газеты, ванной и заканчивается сказкой на ночь. И дело не в том, что мне не нравится жить здесь или я не благодарна им. Дело… в другом.

– Значит, ты зависима от адреналина, как и твой отец?

– Не совсем, – возражает Кара. – Иногда мы с папой брали фильм на прокат и ели на обед попкорн, и нам было так же хорошо, как и тогда, когда я ходила с ним на работу. – Она теребит край одеяла. – Это как телескоп. Мой папа, что бы он ни делал, сосредоточивает все внимание исключительно на том, чем занят в настоящую минуту. Моя же мама видит все под широким углом.

– Наверное, было тяжело, когда он сосредоточивал внимание на волках, а не на тебе.

Она секунду молчит.