Одинокий волк

Сидни не стала ни подтверждать, ни опровергать предположение адвоката. Но Осгуд, бесспорно, был проницательным человеком, и его своевременный намек укрепил ее в подозрении, которое она питала с самого начала: он знал правду о ней и Майкле. О, разумеется, не во всех деталях, но он знал достаточно, чтобы понять, что результатом ее вызова в суд в качестве свидетеля стало бы одно из двух: либо общественный позор, либо лжесвидетельство.

Поэтому она, хоть и с большой неохотой, вернулась домой. Как ни тяжко было следить с замирающим сердцем за крутыми поворотами судебного процесса по делу Майкла, но сидеть дома и ничего не знать было во сто крат тяжелее. Впрочем, вернувшись домой во второй половине дня, Филип заверил ее, что она не пропустила ничего интересного. Прокурор Меррик вызвал еще только одного свидетеля, служащего зоопарка, который лишь повторил то, что другие говорили до него, сделав акцент на беспорядке и разрушениях, к которым привели «безответственные и преступные» действия Майкла.

На этом вызов свидетелей со стороны обвинения закончился.

Мистер Осгуд попросил о двухдневном перерыве в слушаниях, но судья отклонил ходатайство даже раньше, чем прокурор Меррик успел выразить протест. Сидни понимала, что Осгуд тянет время: он хотел, чтобы родители Майкла успели приехать и, может быть, даже выступить в суде до окончания процесса. Он был хорошим адвокатом и, вероятно, знал, что делает, но ее все-таки поражало, почему он придает такое колоссальное значение присутствию Макнейлов на суде. У Сидни в голове не укладывалось, что их появление способно все изменить.

Как бы то ни было, на следующий день в десять часов утра слово было предоставлено защите, и первым свидетелем Осгуд вызвал Сэма.

Сидни давно знала, что это входит в его планы, и в конце концов смирилась, хотя и скрепя сердце. Тетя Эстелла, разумеется, категорически возражала, и отец тоже был против. Они бы, наверное, запретили это, если бы не одно обстоятельство: Сэм ничего не хотел слушать. Он просто умирал от желания выступить в суде и ни о чем другом не мог ни говорить, ни думать. Чтобы добиться своего, он пустил в ход все упрямство, отпущенное природой мальчику. Что там возражения членов семьи – даже упряжка мулов не смогла бы оттащить его от свидетельского кресла.

Но вот что любопытно: Сидни не заметила в нем ни малейшего проявления нервозности. Он был взволнован, но не испытывал страха. Судебный процесс представлялся Сэму чем-то вроде школьного спектакля, где ему предстояло сыграть одну из главных ролей. И он твердо верил, что без него спектакль не состоится.

– Клянусь, – торжественно пропищал он, когда секретарь суда привел его к присяге.

Сидни явственно расслышала, как вздох умиления прокатился по всему залу. В темно-синих брюках до колен, в сюртучке с жилетом и в белой рубашке с галстуком-бабочкой Сэм выглядел необычайно солидно. Слишком много одежды для теплого сентябрьского дня, считала Сидни, но его невозможно было отговорить. Восседая в свидетельском кресле на помосте, мальчик не доставал ногами до пола. Он сложил руки на коленях и обвел зал голубыми глазами, живо заинтригованный новой высокой точкой обзора. От макушки до пояса он выглядел как взрослый человек в миниатюре, здравомыслящий и серьезный, готовый выполнить свой гражданский долг, а ниже – как ребенок в новеньких носочках с узором ромбиком, бессознательно болтающий ногами и выбивающий дробь пятками по ножкам стула.

– Расскажите нам о том, как вы впервые познакомились с подзащитным, – попросил мистер Осгуд, когда Сэм сообщил суду свое имя и возраст. – Где и когда произошла ваша первая встреча?

– Я играл на песке и увидел, как он идет мимо с 0'Фэллоном.

– Вы были у себя дома и играли на берегу озера, не так ли?

– Да, сэр. И Гектор тоже его увидел, подбежал к нему, и тогда мы с Сидни тоже подошли с ним поговорить, и я пожал ему руку.

– А кто такой Гектор?

– Наш пес.

– А Сидни – это ваша сестра?

–Да, сэр.

– Вы говорите, что пожали руку мистеру Макнейлу. Вы его не испугались?

– Нет.

– Почему нет? Сэм лишь удивленно уставился на него.

– Разве вам не приходилось слышать, что он «дикарь» и что его какое-то время держали в клетке?

– Да, сэр, но я его не испугался.

– Почему?

– Я просто видел.

– Что вы видели?

– Что он обычный человек. И вовсе он не был дикарем. На нем даже были ботинки. По залу прокатился смешок.

– Я подарил ему свою куклу-жирафа, чтобы он мог с ним играть. А потом мы с ним вместе играли в мяч. И с тех пор мы стали друзьями. Сначала он не разговаривал, поэтому я называл его Ланселотом, пока не узнал, что его имя – Майкл. Мы все делали вместе. Все равно как если бы у меня появился еще один старший брат.

С озадаченным выражением мистер Осгуд перелистал несколько страниц блокнота с записями. Сэм забежал вперед в своих ответах и нарушил намеченный им порядок вопросов.