Одинокий. Злой. Мой (СИ)

Она нашла глазами голову Виктора — сам он отвернулся и даже не смотрел на нее — и начала танец, плавно притягиваясь к шесту, словно он был продолжением тела. Движения раскрывались в медленном танце, а хвост вплетался в каждую его петлю.

Песня закончилась, началась новая, Кира не знала, можно ли ей прекратить, а потому продолжила. Посетители были явно не против, встретив это сальными комментариями и шуточками.

Виктор что-то обсуждал с Виталием, кажется, даже спорил, тот хмурился, недовольно посматривая в ее сторону.

В какой-то момент хозяин клуба вскинул голову в сторону чертовки и произнёс тихим, но решительным голосом: «Довольно».

Её сердце сжалось, она под недовольный ропот зрителей спешно спустилась со сцены и, убежав в туалет для персонала, заперлась там.

***

Красные капли стекали по предплечью вниз, кровь тонким ручейком струилась по ее коже.

Кира завороженно смотрела на тягучие капли, но едва повышенная от природы регенерация дала о себе знать, затягивая рассечённое предплечье — полоснула лезвием по коже еще раз. Боль принесла облегчение и смутное ощущение постыдного удовольствия.

Так ей и надо. Большего она не заслуживает.

Снаружи кто-то дернул ручку двери. Кира поспешно принялась убирать компрометирующие ее «улики». Неожиданно дверь поддалась.

— О, прости, тут занято…

«Запирала же двери, какого лешего!..» — не успела додумать свою мысль, как стоящий в дверях мужчина округлил глаза.

— Кира, ты поранилась? — Он кинулся на помощь, не понимая, что лучшей помощью было бы в его случае просто свалить. — Дай помогу.

— Виталий Юрьевич, всё в порядке, я… всё хорошо, просто…

Мужчина перехватил ее руку, развернув к себе, придирчиво осмотрел. От его внимательного взгляда не укрылось ни лезвие, ни окровавленное бумажное полотенце. Лицо его потемнело. Стало таким же мрачным, как в тот день, когда она увидела этого человека впервые — когда он убил ее дядю.

Вроде как Виталий был просто человеком. Но мало кто из домашних верил в это. Ходили слухи, что он из высшей нечисти и хорошо умеет прятать свою сущность.

Как иначе объяснить, что мужчина, которому, как она знала, и тридцати еще нет, стал такой влиятельной фигурой? Говорят, раньше тот работал на Златона Адрона, одного из влиятельных высших, известного бизнесмена, владельца горнодобывающего холдинга «Молния», а потом вдруг переметнулся от того к бесу.

Златон же не только простил предателя, но и до сих пор периодически с ним общался. А однажды она даже видела Златона в «Серой моли», где тот рассказывал какому-то троллю, что «Виталик — мировой мужик».

— Что «просто»? — прищурился тем временем Виталий.

— Как вы вошли? — с трудом разлепив губы, пробормотала Кира.

Виталий на это только отмахнулся.

— Не меняй тему. Это то, что я думаю? — он скрестил руки на груди. — Ты сделала это нарочно?

— Это вышло случайно, — девушка опустила голову и поспешно принялась убирать следы своего «преступления».

«Леший! Пол кровью закапала…» — Всего пара капель, но лучше бы было убрать их. Мало ли какая нечисть сюда зайдет.

— Как можно случайно себя порезать? Зачем? Кира… — он ухватил ее за плечо и несильно тряхнул, желая получить хоть какой-то внятный ответ.

— Больше такого не повторится. — Горло сжало спазмом. Какая же она жалкая и ничтожная, что постоянно влипает в какие-то истории. Прав был дядя в отношении нее. А теперь это дойдет и до Виктора, и тот отдаст ее кому-нибудь типа того же Фета. — Вы ему скажете?

Вопрос отозвался горьким привкусом во рту. Ну конечно, скажет. Вряд ли кто-то захочет ради нее скрывать что-то от беса.

«Вот дерьмо!..»

— Сказать? — Виталик на мгновение задумался, а затем вдруг выдал: — Так ты ради этого режешь себя? Хочешь обратить на себя внимание таким дурным секретом?

— Что? Нет, — чертовка аж опешила от такого предположения. — Нет, конечно, нет…

— Тогда для чего?

От его мрачного взгляда стало еще хуже. Сердце билось как загнанный кролик, по упрямому выражению лица мужчины было ясно — отговорки его не устроят.

— Просто мне так становится легче. Я давно так делаю, еще когда дядя был жив. А теперь… — Она всхлипнула и тут же до боли закусила губу. Никто не любит слез. Надо быть сильной, но не получалось. Слова словно сами вылетели из ее рта, и прежде чем она осознала, что и кому говорит, выдала: — Я сама себе не принадлежу. Сначала моя жизнь была в руках у дяди, теперь — у Виктора. А это… Это то, что я могу сделать с собой сама.

Мужчина протянул к ней руку, осторожно погладив по волосам. Невесомая ласка. Обычно Кире не нравилось, когда ее касались, но этот жест на удивление не был неприятным.

На лице мужчины было написано непонимание пополам с жалостью. Он свел брови к переносице и закусил губу, словно сдерживался, чтобы не сказать чего-то.

Быть может, накричать хотел? Кира бы это поняла.

— Ты больше этого не будешь делать, поняла? — звенящим от напряжения голосом наконец выдал он.

— Да, как скажете, — тихо пробормотала чертовка.

— Серьезно. Увижу хоть малейший намек, заставлю раздеться и осмотрю на предмет шрамов, — сердито выдал Виталик.