Одинокий. Злой. Мой (СИ)

Нику нравилось смотреть, как я играю. Он говорил, что «Пляска смерти» Сен Сана улучшает его аппетит, а "День гнева" Верди — успокаивает. Именно это в какой-то момент и сохранило мне жизнь.

Впрочем, этот же талант и привел меня однажды к Нику. Он восхитился моей игрой, просил не уходить, поиграть ещё и ещё. Он был ласков… поначалу. Я думала, что смогу выбить для нас с мамой лучшую жизнь.

— Зачем же тебе уходить? Останься, — сказал он однажды, и с того дня начался непрекращающийся кошмар.

Я стала для него лишь музыкальным инструментом. Этакой шкатулкой, нажми на которую — и польется мелодия.

Нику знал, куда именно надо "жать".

Но несмотря на то, что воспоминания об игре теперь неразрывно были связаны с этим чудовищем, я не могла перестать любить музыку. Потому что в то время, когда под моими пальцами рождалась гармония — даже в плену, — я была свободна.

Я забыла о времени и месте, я была наедине с мелодией, что звучала все громче и громче.

Тяжелая минорная тема, всё то, что я никому ни за что не рассказала бы о себе сама — вылилось в мелодию. Закончив на высокой ноте, медленно отпустила клавиши.

— Рахманинов «Остров мертвых», — голос, прозвучавший в установившейся на мгновение тишине, оглушил.

Платон стоял в дверном проеме, одетый в дорожный плащ.

Я сглотнула и отшатнулась от рояля, будто бы меня застали за чем-то неприличным.

— Моему брату бы понравилось. Хорошо сыграно.

— А тебе? — зачем-то спросила я. Учитывая, что он безошибочно узнал мелодию, то, видимо, как минимум разбирается.

Он неопределенно дернул плечами:

— Не люблю музыку. Она отвлекает, — отрезал он. — Ты подготовила информацию о родственниках? Я собрался.

Мне собирать было нечего, поэтому я быстро вернулась в спальню и передала ему лист бумаги. Платон направился к выходу из особняка, ничего не говоря. Что ж, мне не привыкать к молчанию. Я последовала за ним. Вскоре мы стояли у ворот. Я с предвкушением вдыхала вечернюю промозглую прохладу.

Правда, теперь к этому предвкушению примешивались еще и сомнения. С одной стороны — я планировала сбежать, как только появится такая возможность, с другой — а вдруг Адрону действительно удастся выяснить что-нибудь о моей родне?

— Не подходи близко, может зацепить, — предупредил мужчина, прежде чем начать.

Он прикрыл глаза, сосредотачиваясь. Вокруг него начал распространяться черный густой дым, словно гарь, только безо всякого запаха. Эта ассоциация неожиданно выбила из колеи. Я впилась ногтями в запястье, намеренно причиняя себе боль.

Это лишь цвет его магии, не более.

Волшебство Платона тем временем росло и ширилось, юркой змеей оно скользило по периметру участка, вдоль железной ограды, а затем проявило золотистый купол. Тот замигал, словно новогодняя гирлянда, а затем яркими искрами осыпался нам на голову.

Платон открыл калитку — на ней даже замка не было.

— А как же машина?

— В этот раз без нее. По городу будет проще передвигаться пешком. Меньше шансов быть замеченным.

— Но идти же далеко, — нахмурилась я, вспоминая, как полчаса ехала по разбитой грунтовой дороге, и за все время мне не попался ни один автомобиль.

Я направилась к калитке.

— Использую магию. В этот раз резерва хватит, купол-то держать не придется, — мрачно усмехнулся мужчина.

— Эм… а что это значит? — не успела я выйти, как сияние над особняком вдруг снова вспыхнуло, на мгновение ослепив. Внутри словно что-то оборвалось.

Нет. Нет.

Он что, меня запер?!

Глава 4

Я побежала, будто бы это могло хоть как-то помочь, и уперлась руками в магическое поле.

Калитка открыта, но толку от этого никакого не было.

— Стой, дурочка, ты же покалечишься. Стой! Что ты творишь?! — закричал Платон, но мне было плевать. Лучше было убиться об эту стену, чем снова оказаться в плену.

Меня отбросило назад, я упала, больно ударившись рукой и плечом. Дух выбило из тела, легкие свело спазмом, несколько секунд не могла ни вздохнуть, ни выдохнуть.

Дура! Какая же я действительно дура! Что поверила ему, что помогала, что решила, будто он не такой…

На секунду мне показалось, что из-за магического воздействия с моего лица слетели чары — и я прикрыла его обеими руками, пытаясь удержать её на месте.

— Мари, пожалуйста. Прекрати, — кажется, Платон не обратил внимания на мое движение.

— Ты меня оставляешь здесь! Одну! Вместо себя!

— Если никого не будет в замке — я не смогу отпустить купол. Иначе мое отсутствие сразу станет заметно. Не смогу отпустить купол — у меня не будет сил. Я не смогу в том числе добраться до того, кто поможет мне с информацией о твоей родне. А так я вернусь утром, а ты будешь всё это время в безопасности.

— О, да. Скажи еще, что ты запираешь меня ради моего же блага! — горько выплюнула я, неуклюже поднимаясь на ноги и тяжело дыша.

— Я это делаю для себя, — не стал отрицать Платон.

— А раньше ты не мог рассказать мне свой план? — получается, он с самого начала не планировал выпускать меня отсюда.