Одиссей, или День сурка. Работы по поэтике

… Так я сказал; он, ужасно взбешенный,Тяжкий утес от вершины горы отломил и с размахаНа голос кинул; утес, пролетевши над судном, в пучинуРухнул так близко к нему, что его черноострого носаЧуть не расшиб; всколыхалося море от падшей громады;Хлынув, большая волна побежала стремительно к брегу;Схваченный ею, обратно к земле и корабль наш помчался.Длинною жердью я в берег песчаный уперся и судно

Прочь отвалил; а товарищам молча кивнул головою,Их побуждая всей силой на весла налечь, чтоб избегнутьБлизкой беды; все, нагнувшися, разом ударили в весла.Быв на двойном расстоянье от страшного брега, опять яНачал кричать, вызывая циклопа. Товарищи в страхеВсе убеждали меня замолчать и его не тревожить.«Дерзкий, – они говорили, – зачем ты чудовище дразнишь?В море швырнувши утес, он едва с кораблем нас не бросил

На берег снова; едва не постигла нас верная гибель.Если теперь он чей голос иль слово какое услышит,Голову нам раздробит и корабль наш в куски изломает,Бросив утес остробокий: до нас же он верно добросит».Так говорили они; но, упорствуя дерзостным сердцем,Я продолжал раздражать оскорбительной речью циклопа……Так говорил он, моляся, и был Посейдоном услышан.

Тут он огромнейший первого камень схватил и с размахуВ море его с непомерною силой швырнул; загудевши,Он позади корабля темноносого с шумом великимГрянулся в воду так близко к нему, что едва не расплюснулНашей кормы; всколыхалося море от падшей громады;Судно ж волною помчало вперед к недалекому брегуОстрова Коз; и вошли мы обратно в ту пристань, где нашиВ месте защитном оставлены были суда, где печально

Спутники в скуке сидели и ждали, чтоб мы воротились.

Арнольд Бёклин (1827–1901), Полифем, бросающий кусок скалы в корабль Одиссея

Одиссей и его спутники, оказавшись на корабле, по-прежнему под угрозой продолжения обряда инициации («голову нам раздробит и корабль наш в куски изломает»). Циклоп дважды мечет камень, один падает перед носом корабля, другой – за кормой. Он символически давит, разбивает корабль, который на данный момент сам становится мифическим зверем, внутри которого – посвящаемые. Не случайно и число «два» (два камня), подчеркивающее двойничество. Падение (причем в водную стихию) состоялось. Во-первых, потому, что сам циклоп – тоже камень (гора), это как бы он сам падает в воду. Во-вторых, потому, что в воде и под угрозой разламывания оказываются посвящаемые. Два брошенных в них камня соответствуют съеденным попарно спутникам Одиссея. Ведь Полифем их разбивает о землю, повергая головами вниз, разбивая им головы (лишая голов, что как раз и требуется обрядом):

Прянул, как бешеный зверь, и, огромные вытянув руки,Разом меж нами двоих, как щенят, подхватил и ударилОземь; их череп разбился; обрызгало мозгом пещеру.

Как видите, со спутниками Одиссея происходит то же самое, что со студентом Натанаэлем.

В заключение посмотрим еще один пример – из русской литературы. В поэме Лермонтова «Мцыри» (1839) мальчик, бежавший из заточения в монастыре и попавший в лес, проходит спонтанный обряд посвящения, став на мгновение барсом и побратавшись кровью с настоящим зверем: