Одиссей, или День сурка. Работы по поэтике

Я ж, в заключенье оставленный, начал выдумывать средство,Как бы врагу отомстить, и молил о защите Палладу.Вот что, размыслив, нашел наконец я удобным и верным:В козьей закуте стояла дубина циклопова, свежий

Ствол им обрубленной маслины дикой; его он, очистив,Сохнуть поставил в закуту, чтоб после гулять с ним; подобенНам показался он мачте, какая на многовесельном,С грузом товаров моря обтекающем судне бывает;Был он, конечно, как мачта длиной, толщиною и весом.

Взявши тот ствол и мечом от него отрубивши три локтя,Выгладить чисто отрубок велел я товарищам; скороВыглажен был он; своею рукою его заострил я;После, обжегши на угольях острый конец, мы поспешно

Кол, приготовленный к делу, зарыли в навозе, которыйКучей огромной набросан был в смрадной пещере циклопа.Кончив, своих пригласил я сопутников жеребий кинуть,Кто между ними колом обожженным поможет пронзить мнеГлаз людоеду, как скоро глубокому сну он предастся.

Более того, кол здесь – ствол дерева (а не просто ветка). И кол – мачта корабля. Иными словами, кол – Мировое древо.

Кружение и падение, огонь и вода. Когда герой видит своего двойника-антипода, у него кружится голова (я -> двойник -> я -> двойник…) Он падает вниз (погружаясь в мир – как бы спускаясь по пищеводу мифического зверя[4]). Обряд передает это падение-погружение различными способами. Один из них особенно выразителен: подросток должен был броситься с дерева вниз (с привязанной к ветке ногой). Кружение передается в обряде как различными круговыми передвижениями подростков (например, хороводом), так и круглыми предметами (например, венками).

Кружение и падение обычно сопровождаются образами двух стихий – огня и воды соответственно. Кружение – огонь, падение – вода.

В конце рассказа Гофмана «Песочный человек» (1817) главный герой Натанаэль идет на прогулку с невестой Кларой и ее братом Лотаром, поднимается с невестой на башню – и замечает своего страшного двойника-антипода. Это Коппелиус, он же Коппола: