Одиссей покидает Итаку

Он включил заднюю передачу, надеясь успеть скрыться в лесу. До которого было не больше километра.

Но все равно опоздал. Из кустов, покрывавших взгорок в сотне метров левее, короткими прицельными очередями застучал пулемет «МГ». Похоже, что немцы давно уже заметили броневик, рассчитывали взять «языка» и открыли огонь, поняв, что добыча уходит.

Целились они точно, несколько пуль ударили по башне и лобовым листам брони, и тут же машина осела набок. Пробило сразу два левых ската. Дергаясь из стороны в сторону, скрежеща сминаемыми дисками, броневик кое-как прополз еще полпути до спасительного леса и стал окончательно. Одна из тяжелых бронебойных пуль влетела в щель приоткрытых моторных жалюзи, густо запарил пробитый радиатор. Еще два пулемета заработали с правого фланга.

Инстинктивно Воронцов сделал движение в сторону своего башенного «ДТ», из которого так удачно стрелял прошлый раз старшина, но тут же осознал нелепость своего порыва. Что он, с десантным полком воевать собрался? Не тот случай. Надо хватать автомат, планшетку, вещмешок – и ходу. Но и на это времени ему не дали. Сразу три тяжелых удара почти без пауз встряхнули неподвижный броневик, в лицо Воронцову плеснуло желтое пламя.

Он вывалился на дорогу. Не разум, а интуиция, основанная на множестве прочитанных книг из партизанской жизни, подсказала ему единственно правильное решение. Хотя левая обочина была ближе, Дмитрий рывком перекатился через грунтовку, упал в неглубокий кювет, прополз метров двадцать и осторожно выглянул. По полю в его сторону бежало до десятка парашютистов, но далеко. Раньше чем через пять минут не успеют.

Внутри броневика ухнуло, огонь и дым выхлестнулись через дверцы и верхний люк. Пригибаясь, падая и вновь вскакивая через неравные промежутки времени, чтобы не дать пулеметчикам прицелиться, Дмитрий пересек обращенный к немцам склон лощины, перевалил через гребень, еще не меньше километра бежал перпендикулярно дороге, путаясь ногами в густой траве, и, только врезавшись в плотные заросли орешника, упал на землю, запаленно дыша.

Еще раз вывернулся. Судьба, значит.

Только здесь, успокоившись, он понял, что заставило его выбрать, смертельно рискуя, именно это направление, а не скрыться в близком лесу по ту сторону дороги.

Кажется, Вершигора в «Людях с чистой совестью» писал, что самое трудное и опасное во вражеском тылу – форсирование дорог.

Если немцы действительно прорвали фронт – а на это похоже, иначе к чему десант, – очень скоро рокадное шоссе будет сплошь забито колоннами танков и мотопехоты, и кто знает, когда ему удалось бы выбраться за кольцо окружения.

Не зря утверждают, что мозг превосходит любой компьютер. Как он сумел в считаные секунды вспомнить строки давно уже всеми забытой книги, оценить не только сиюминутную, а и стратегическую ситуацию, принять парадоксальное, но спасительное решение?

Суда по всему, Берестин должен будет спешно перебазировать штаб фронта на северо-восток, в Борисов или в Оршу. Еще один вариант – Могилев, но вряд ли. Главные бои все равно развернутся на Смоленском направлении, туда и нужно выбираться.

Третий месяц полыхала над страной самая страшная с достопамятного тринадцатого века война. Несравнимая количественно, потому что в одном дневном бою погибало подчас больше бойцов, чем их было во всех княжеских дружинах и Владимира, и Суздаля, и Рязани, но сходная по масштабам бедствий, человеческих потрясений, судеб страны и истории.

В двухсоткилометровом предполье перед линией укреплений старой границы сгорали полки и дивизии, атакуемые с фронта и флангов, попадающие в клещи и вновь вырывающиеся из них, сражающиеся с гораздо более сильным и опытным противником, но страшным напряжением сил не дающие ему вырваться на оперативный простор и значит – выполняющие свою главную и единственную задачу.

Что позволяло до сих пор войскам сдерживать немыслимый напор врага? Прежде всего – эшелонированная, пусть и не в той мере, как планировалось, линия обороны, сильные группировки танковых и механизированных корпусов во втором эшелоне, которыми Берестину удавалось парировать наиболее опасные прорывы и вклинения гитлеровцев. И еще – практически неограниченное количество боеприпасов с выдвинутых в свое время к самой границе окружных складов, которые в прошлой истории в первые же дни войны попали в руки немцев.

По числу же артиллерийских и пулеметных стволов Красная армия даже в сорок первом году значительно превосходила вермахт.

Вдобавок достаточно надежное воздушное прикрытие. Люфтваффе так и не сумели завоевать превосходства, понесли совершенно неожиданные и немыслимые для них потери, уже к исходу первой недели значительно снизили свою активность и, несмотря на непрерывные жалобы ОКХ самому фюреру, ничего, кроме непосредственной поддержки пехоты и ночных бомбежек прифронтовой полосы, сделать пока не могли.

Да и Геринг вполне резонно не желал в угоду Гальдеру и прочим браухичам, бокам и леебам оставаться перед решающим сражением без самолетов, а главное – без лучших своих летчиков.